Она посмотрела ему в глаза, не моргая, с лицом, искаженным гримасой презрения.
— Я ни на что другое не рассчитывала. — Она опустила цепи на пол. — Ты сам мне их наденешь.
— Тебе надо только защелкнуть замок, — взялся было объяснять он, неправильно истолковав ее слова.
— Сделай это сам, сакс, — резко ответила она. — Я никогда добровольно не отдам своей свободы.
Эта смелость вызвала у него новую волну гнева. Его первым желанием было накинуться на нее, ударить, сломить ее сопротивление немедленно, прежде чем она станет сильнее. Но он подозревал, что потребуется нанести гораздо больше ударов, чем он рассчитывал, чтобы она сдалась. Твердой походкой он подошел к ней, опустился на колени и поднял цепи, чтобы защелкнуть замок. Кристен стояла без движения, смотрела на его склоненную голову, на его густые каштановые волосы, и боролась с искушением их погладить. Какая жалость, что судьба сделала их врагами! Она бы с удовольствием познакомилась с ним при других обстоятельствах.
Он поднял голову и посмотрел на нее. Увидев тоску в ее глазах, он истолковал ее по-своему:
— Где сапоги, которые ты до сих пор носила?
— Эда, старая женщина, сказала, что в доме им не место.
— Тогда ты будешь подкладывать ткань, чтобы цепи не терли ноги.
— Что это изменит? В конце концов, это всего лишь моя кожа, а мое положение ниже любой служанки.
Поднимаясь, он наморщил лоб.
— Я не собираюсь жестоко с тобой обращаться, Кристен.
Она удивилась, что он запомнил ее имя. Ей казалось, что он не расслышал его или нарочно пропустил мимо ушей, потому и обращался к ней не иначе, как «девка». Теперь, когда он собственными руками надел ей цепи, слова его больно задевали — она ведь так надеялась, что обойдется без цепей.
— Ах, мне полагается то, что полагается твоим зверям?
— Именно. Не больше и не меньше. — Он и не собирался в чем-то раскаиваться, развивать в себе комплекс вины.
Кристен резко наклонила голову, не желая ему показывать, до какой степени разочарована его словами, и повернулась, чтобы уйти, но он крепко держал ее руку. Затем его рука соскользнула ей на талию, поскольку она не сразу остановилась, и она почувствовала, каким теплым было его прикосновение. Он отпустил ее только после того, как она повернулась к нему.
— Тебя нельзя оставлять без охраны на ночь с другими служанками, поэтому ты получишь отдельную комнату, которая будет запираться. Замок на двери освободит тебя… — Он замялся, наморщил лоб и сказал неожиданно: — Тебе не надо будет спать в цепях. Я дам ключ Эде, чтобы она снимала их каждый вечер.
