Он ехидно улыбнулся.
— Думаю, тебе нелегко будет держать язык за зубами, когда им взбредет в голову с нами поговорить.
Она издала звук, похожий на фырканье, чтобы показать, как она относится к его колкостям.
— Ничего, когда-нибудь я отплачу.
Саксы спорили, кому из них выпадет подойти к пленным и поставить между ними факел. Никто не рисковал близко подходить к викингам, хотя сейчас, измученные и израненные, они не представляли никакой опасности.
Факел предназначался совсем не для пленных, а для троих воинов, оставленных для охраны. Пленным ничего не дали из еды и не перевязали раненых. Это было плохим знаком. Когда пленным не дают еды, это может означать только одно — что жить им осталось недолго.
То, что такое предположение верно, подтверждалось разговорами часовых. Сакс, поставивший факел среди пленных, чувствовал себя теперь смельчаком и говорил громче своего товарища, так что его голос могли отчетливо слышать все.
— Почему он все время смотрит на тебя? — тихо спросила Кристен Торольфа.
— Я ведь единственный, кто может с ними говорить. Они приняли нас за датчан, — сказал он пренебрежительно. — Я им объяснил. Датчане идут сюда, чтобы отнять у них страну. А нам нужны только богатства монастыря.
— И ты думаешь, от этого они станут относиться к нам добрее? — спросила она с иронией в голосе.
Торольф рассмеялся.
— Нелишне это подчеркнуть.
— Нет, — сказала она сурово. — Ты, видно, не понял, что они говорят.
— Если честно, этот коротышка так сыплет словами, что я смог разобрать только парочку, не больше. О чем он говорит?
Кристен прислушалась. Выражение отвращения появилось на ее лице.
— Они говорят о каком-то Ройсе. Один сказал, что он сделает нас рабами. А другой — что не оставит нас в живых, а будет пытать до смерти.
Она не стала переводить слова хвастливого коротышки, которого все называли Хэнфрит. Он подробно описал предстоящие пытки: этот Ройс, по его словам, возьмет богатства викингов, а с пленными поступит так, как датчане обошлись с плененным королем Ост-Англии. Те привязали короля к дереву и упражнялись в стрельбе из лука до тех пор, пока стрел, вонзенных в его тело, стало не меньше, чем иголок у ежа. Когда его оторвали от дерева, он был еще жив, причем отделились от туловища только ребра, а спина словно срослась с деревом. Ужасная пытка, однако один из стражей предположил, что скорее всего у пленников будут отрубать отдельные части тела, чтобы они умерли не сразу, а могли видеть, как их плоть пожирают голодные псы.
