Может быть, в другое время это и не вызвало бы у Кристен такой обиды, если бы не жара. Кристен чувствовала себя столь же униженной, как и другие молодые служанки, получавшие за малейшие провинности и отлучки упреки и тычки от пожилых слуг. Даже Эда залепила пощечину одной молодой девушке за то, что та, по ее мнению, слишком долго прохлаждалась у окна.
Слуги были измучены до предела, а за столами, где пировали гости, царило веселье. Потом начались танцы, и с тоской наблюдавшая за ними Кристен заметила с некоторым даже удовлетворением, что они мало чем отличаются от танцев ее родины. Барды распевали свои стихи о драконах и колдунах, о великанах и эльфах. Один музыкант в сопровождении арфы пел о героях своей древней страны, но чаще всего это был король Эгберт, дед Альфреда, который прославился тем, что в двух жестоких битвах одержав победу над мерсами, смог освободить королевство Вессекс из-под их владычества.
Интересно, сколько из этих историй соответствуют действительности, спрашивала себя Кристен, но продолжала слушать, как дед Альфреда разбил валлийцев, и живущих севернее гумберцев, и могущественных кельтов из Корнуэлла, которые противились его власти. Эти истории всем очень нравились, и музыканта просили спеть еще и еще.
Хотя Кристен получила свободу передвижения, ей все же не разрешалось прислуживать за столом. И ее это очень устраивало — ведь одно дело работать в полутемной кухне и совсем другое обслуживать гостей, которых она считала себе ровней.
Она была уверена, что ее никто не замечает, и ей стало бы, возможно, неловко, узнай она, что привлекла внимание почти всех, кто сидел за столом, даже самого короля. Гости терялись в догадках, кто же она, однако никто не снизошел до того, чтобы поинтересоваться какой-то рабыней. Лишь Альфред не постеснялся прямо спросить о ней у Ройса.
У Кристен волосы бы встали дыбом, если бы она узнала об этой беседе. Впрочем, они у нее действительно становились дыбом, но от разговоров гостей «об этих диких викингах», которых пленил Ройс и заставил работать на себя. Невыносимая жара и одно из таких совершенно дурацких замечаний переполнили чашу терпения Кристен. Не хватало лишь последней капли. И этой каплей стал взгляд Ройса.
Ей удалось-таки подойти к раскрытому окну, и она присела на минутку перед ним, обмахиваясь обеими руками. Тут же она почувствовала на себе взгляд Ройса и, обернувшись, прочитала в нем недвусмысленное предупреждение держаться от окна подальше.
