И ведь все, буквально все было точно так же, как и рисовалось ему в мечтах, но когда он неспешно подошел поближе, Анастасия, вытянув палец и указывая им куда-то за спину Иоанна, слабо выдохнула: «Мамка? И ты с ним заодин?» Может, и тогда было бы еще не поздно, если бы он прыгнул на нее в тот же миг. Но он вместо того удивленно и чуть испуганно оглянулся, чтобы понять, какая еще мамка вдруг оказалась за его спиной, а когда успокоенно повернул голову, то глаза царицы оказались уже закрыты.
Как бешеный, он бросился к ней, отчаянно тряс неподвижное тело, пытаясь привести ее в чувство. Но ни он сам, ни вбежавшие на его неистовые вопли лекари не сумели ничего поделать. Царица самым подлым образом сбежала от справедливого мужниного суда и еще более справедливой кары за всю свою подлость и предательство. Эта похотливая баба, спустя полгода после венца охотно улегшаяся в постель невесть с кем, с каким-то поганым холопишкой, с вонючим смердом, и тут ухитрилась улизнуть от кары.
И он рыдал в голос, не в силах сдерживаться, рыдал по мечте, поманившей и обманувшей, да еще так гнусно, в последний миг, и все вокруг тоже плакали, хотя и не совсем так, как он, а иначе, жалеючи ту, что сдохла, не дождавшись расплаты.
Потому и, следуя за гробом Анастасии, ему тоже легко рыдалось…. по себе самом. Рыдалось от обиды, что судьба в очередной раз обманула его самым бессовестным образом. Однако, выложившись от души на похоронах царицы, Иоанн к вечеру окончательно изнемог и, проснувшись поутру, начал себя успокаивать, что вот она ушла, а он-то живет. В конце-то концов он вновь занял свое место, и теперь у него впереди столько радостей и наслаждений, и не стоит так уж кручиниться о том, что одна из этих радостей не сбылась. Да и потом грешно хаять судьбу, которая все ж таки одарила его, да еще так щедро, позволив в полной мере, если не считать Анастасию, осуществить все задуманное.
В том, что какие-то неведомые силы помогали ему и Малюте во время их долгого путешествия к столице, Иоанн не сомневался. Так было с едой — зайцы чуть ли не сами выпрыгивали им под ноги, пока они бродили по лесам. Ушастых, правда, не мучили — не до того, но наедались до отвала.
Так было и чуть позже с встречающимися ему по пути людьми, когда приходилось выходить на проселочные дороги. Попадались они редко, но случались, и ни один человек так и не заметил удивительного сходства бредущего молодого мужика с государем всея Руси. Конечно, во-первых, далеко не все из них видели царя хотя бы раз за всю свою жизнь, а во-вторых, такое вообще мало кому могло прийти в голову — сравнивать царя с этим усталым путником в простой пропыленной одеже, бредущим с каким-то монахом, но Иоанн посчитал, что, скорее всего, и тут не обошлось без небесного покровительства.
