Путь этот нелегок и непрост и требует самовоспитания. Надо четко осознать, что личные контакты человека с окружающей средой не сугубо частное дело, а общественная функция.
Нам нужны не просто музеи природы или ее физическая сохранность в заповедных местах, а такое состояние земли, лесов, вод и неба, где было бы вольно и зеленому шуму, и мыслям, и сердцу. Именно об этом говорит книга Бестона, но говорит не прямо, а своим тонким подтекстом. Произведение, словно солнечным светом, пронизано авторским ощущением единого потока жизни, чувством личной причастности человека к процессу естественного созидания. Автор умеет несколькими штрихами создавать впечатляющие образы постоянно меняющейся природы, передавать ощущение единства всего земного, личной причастности ко всему происходящему в природе.
Изначальное человеческое чувство единства с природой ничем не заменимо. Это чувство вопреки бытующим представлениям вовсе не исчезло в нас — просто мы невнимательны и редко замечаем его проявления. В результате особенностей развития человечества его биологическая память оттеснена на задворки сознания.
Конечно, эта память — не те первозданные ощущения, которыми, наверное, обладали наши древние предки. У современного человека ощущение связи с природой иное, хотя где-то в глубине нашего существа сохраняется его биологическая первооснова. Оно давно опосредствовано сознанием, культурой, и потому правильнее было бы назвать его как-то иначе, ну хотя бы «чувством-мыслью». Оно-то и позволяет нам вызывать в себе состояние органичной близости к природе, ощущать ее как начало всех наших начал. Издревле подмечено, что близость к природе, особенно жизнь в ней, весьма явственно обостряет наши первородные ощущения. Это и подразумевает Бестон, когда пишет: «Я находился в самой гуще жизни природы и потому легко оказался вовлеченным в круговорот ее созидательных сил. Я все явственнее чувствовал, как силы эти питают меня и наполняют какой-то особой внутренней силой. С каждым днем чувство это росло, крепло, и наконец настало время, когда неведомая мне доселе, проникающая в меня энергия стала ощущаться столь же реально, как солнечное тепло. Скептики, конечно, усмехнутся и тотчас пригласят в лабораторию для демонстрации и проверки этого ощущения. Они станут убеждать меня в неких исключительностях человека, который потому якобы и неподвластен физическим влияниям извне. Однако я полагаю, что те, кому довелось подолгу жить среди природы, согласятся со мной. Жизнь вообще и наша земная в частности —
