Джон почувствовал себя совершенно голым, а к заднице будто подцепили свиной мочевой пузырь. Богатые, скучающие глаза, предвкушая позор, устремились к нему, словно стая проголодавшихся сорок. Зал наблюдал с великим наслаждением, как меж цивилизованных людей вели вымазанного в смоле и вывалянного в перьях увальня-дикаря. Но вдруг все поняли, куда его провожали, и моментально лишились острого блюда чужого унижения, а взамен получили всего лишь жидкую размазню зависти.
Ли сидела в центре зала и выглядела потрясающе — невозмутимой, обвораживающей, невероятно красивой и ощутимо источающей сексуальность, которая призывала: займемся-этим-прямо-тут-на-столе. Джон был невероятно рад ее видеть.
— Добрался? Боже, где ты раздобыл такой пиджак?
— Извини, меня его заставили надеть.
— Ну вот еще… Алонсо, унеси его с глаз долой.
— Мадам, но как же…
— Успокойся, Алонсо. — Из-под полуприкрытых век она послала ему взгляд, который лазером прожег вытертые на заднице брюки и добрался до самой мошонки. — Ты же не хочешь, чтобы я немножко потоптала эту штуковину?
— Конечно нет, мадам. Я достану пиджак джентльмена.
— Джон, снимай-ка и галстук. Ничего себе страна! Вы завоевали или создавали самые бесхитростные на планете народы — австралийцев, вест-индийцев, да что там говорить, даже американцев — а сами так и не научились расстегивать воротничок.
— Только в таких местах, как это. Чтобы напомнить австралийцам, американцам и индейцам, что они теряют. А остальные ведут себя вполне раскрепощенно.
— Джон, у тебя ведь есть какая-то одежда. Надеюсь, ты не из тех фанатов, которые не моются, потому что прикоснулись к звезде?
— Мне пришлось сразу приступить к работе. Я еще не был дома.
Вернулся Алонсо с пиджаком.
— Принести вам что-нибудь выпить? — спросил он.
— Я закажу официанту, — ответила Ли, а Джон набрал воздуха в легкие и внезапно выпалил:
— Мне большую порцию виски безо льда.
— Ну, если ты хочешь, чтобы тебя шибануло, тогда мне гибсоновскую водку.
— Никогда не слышал про гибсоновскую водку.
— Это мартини с луком.
— Звучит премерзко. Принесите мне то же.
— Вместо виски? — Перо Алонсо замерло над блокнотом.
— Нет, вместе с виски. И одновременно.
— Как мило. Пьющий мужчина. Может, ты еще и куришь?
— А то… И не делаю гимнастики. Для меня день не в день, если я не налижусь как следует всякой всячины и до поросячьего визга не натрескаюсь жирного.
— Прекрасно. Настоящий английский хлыщ. Что ж, Джон, давай выпьем за нашу горячую, но, вероятно, короткую дружбу. — Ли подняла стакан, но не пригубила напиток, а некоторое время омывала и ласкала лицо Джона своим сосредоточенным взглядом. И ему показалось, что он попал в струю от теплового вентилятора. И впервые понял, что имеют в виду киноманы, когда говорят, что камера любит чье-то лицо. Без защиты объектива от взгляда Ли казалось, что смотришь на солнце. Джон купался в нем и чувствовал, как этот взгляд просачивался сквозь его кожу.
