— Наша планета сильно изолирована, — произнес он спокойно, но убедительно. — Нам ничего не известно о нынешнем состоянии Земли. Мы считали, что Земля сможет нам помочь. Теперь я, правда, понимаю, что все это было глупо, и завтра я намерен отправиться домой, преисполненный печали, но поумневший. А пока что я очень устал и хочу спать. Будьте добры, уходите.
Неожиданно для Эвинга Бира встала и уселась на кровать рядом с ним.
— Хорошо, — произнесла она громко и вместе с тем нежно. — Я скажу Фирнику, что вы здесь именно по той причине, которую вы мне только что изложили.
Ее слова должны были смутить его, но он ждал этого. Это был отвлекающий маневр с целью усыпить его бдительность. Сирианцы были не слишком щепетильны в выборе средств для достижения своих целей.
— Спасибо, — сказал он с усмешкой. — Я тронут вашим доверием.
Она пододвинулась к нему поближе.
— Почему вы не хотите выпить вместе со мной? Ведь работа в консульстве Сириуса, поймите это, не заполняет всю мою жизнь. Вам трудно поверить этому, но вне работы я совершенно другой человек, имеющий право на личную жизнь.
Он ощутил тепло ее тела. Она протянула руку, наполнила бокал и вложила его в неподатливые пальцы Эвинга. Интересно, подумал корвинит, видит ли все это Фирник на экране своей шпионской аппаратуры?
Ее руки ласкали его плечи, гладили грудь. Эвинг смотрел на нее с жалостью. Глаза девушки были закрыты, влажные губы открыты для поцелуя. Ее дыхание стало прерывистым. Может быть, она искусно притворяется, подумал он. Как бы то ни было, его не влекло к ней.
Он резко отодвинулся от нее так, что сирианка едва удержала равновесие. Глаза ее широко раскрылись, неприкрытая ненависть блеснула в них. Однако она быстро овладела собой и приняла позу оскорбленной невинности.
— Зачем вы так? Я вам не нравлюсь?
Эвинг простодушно улыбнулся.
— Вы мне кажетесь очень забавной. Но мне не по нраву заниматься любовью прямо перед объективом скрытой камеры.
Глаза ее сузились, она сердито скривила губы, а затем рассмеялась.
— Вы посчитали, что я разыгрываю спектакль? Что я все это делаю во славу своей великой планеты?
— Да, — подтвердил он.
Она залепила ему пощечину. Это можно было предсказать. Он ожидал именно такой реакции с того самого момента, когда слово “да” слетело с его губ. Удар был поразительно силен для пощечины. Ему даже показалось, что, может быть, неверно истолковал ее поведение. Однако ему сейчас было все равно.
— Теперь-то вы уйдете? — спросил он.
