– Тебе скажи – и тебе захочется. Не, серьезно. Колхоз Ильича – это еще ничего. Если вот «Путь коммунизма», то такую не надо, это говняная водка – как керосин.
На другом берегу Днепра дымят трубы завода Куйбышева. Светка разрывает пальцами вареную колбасу – ножа у нас нет. Она кладет куски на мятую газету «Вестник Могилева». Антон льет водку в пластиковые стаканы.
– Ну, за успех дальнейших операций.
Мы чокаемся, выпиваем. Я наливаю себе апельсиновой воды, запиваю. Антон и Светка жуют хлеб с колбасой.
Внизу пацаны лазят по кучам песка. Торчат ржавые краны речного порта. По железнодорожному мосту идет состав.
Антон наливает по второй, выпиваем. Он жмет на кнопку красной «Беларуси», включается кассета.
Я спрашиваю:
– Что это?
– Как – «что»? Ни разу не слышал? А еще живет в столице СНГ…
– Ну так что, если не слышал? Говори, не выделывайся.
– Это – «Нирвана», группа такая…
– Слышал, конечно, и читал про них, только музыку ни разу не слышал.
– Классная группа – вообще ништяк. Могу тебе переписать. Я от нее охереваю. Скажи, Светка?
– Задрал ты меня своей «Нирваной» уже.
– Тебе – Богдан Титомир лучше, да?
Светка отворачивается, смотрит на Днепр. На той стороне к берегу подъехала компания, три чувака выгружают из старого «москвича» ящик пива.
Темнеет. Антон врубает «Нирвану» на полную громкость. Светка швыряет вниз пустую бутылку – она не долетает до воды, падает в траву. Мы скачем под музыку, дрыгаемся, размахиваем руками и ногами.
Недалеко от нас – компания пацанов и девушек. Они хохочут, показывают на нас пальцами.
Скакать больше нет сил. Мы втроем обнимаемся и топчемся на месте под медленную красивую песню. От пота тушь на Светкиных ресницах растеклась. Она целует Антона в губы, меня – в щеку. Я отрываюсь от них, падаю на траву, смотрю на первые звезды. Кассета начинает тянуть – сели батарейки.
Первая пара – фонетика. Преподша Анна Борисовна листает свою тетрадь. Она маленькая, полная, седые волосы собраны в клубок.
Я сижу с Голубовичем. Он – в настоящих джинсах «Levi's», кроссовках «Nike» и старой вьетнамской ветровке с нашивкой-лыжником.
Он рассказывает:
– Классно съездил, даже супер. Америка – это я понимаю. Некоторые там – типа, Америка – говно, тупая страна, вот Европа – это да… А я хоть в Европе и не был пока, но все равно, Америка – самое то. Нормальная страна, правильная, не то, что у нас. Все есть, все – по уму…
– Ну, а лагерь как?
– Работа, конечно, поганая – с этими пионерами. Знаешь, некоторые приезжают в лагерь, уже лет по двенадцать, а в памперсах – ну, такие прокладки… Типа, если обосцытся, то чтобы не протекло, сами сходить в туалет не могут – прикинь? Ну и лагерь, конечно, тоже – религиозный: молитвы там, прочая ботва. Зато закупился капитально, там все дешево, дешевле, чем у нас, и качественное, точно знаешь, что не фуфел. После лагеря работал еще две недели, когда эти недоноски разъехались – платили по двадцать долларов в день. Уборка, блин, всякая, ремонт…
