Впрочем, первый день пути для нескольких парней группы, видевших сибирскую тайгу впервые в жизни, казался чем-то вроде школьной экскурсии. Но теперь весь мир для них состоял из этого оледенелого, безмолвного леса, где среди заснеженных кедров, сосен и пихт трещал безжалостный мороз. Особенно после фантасмагоричного по своей необычности ночлега в шалаше из сосновых веток, на подстилке из лапника. Для некоторых спецназовцев это стало открытием: оказывается, даже на таком морозе можно не только не стать куском льда, но и в какой-то мере выспаться.
От непрерывного, быстрого движения тело разогревалось, и иногда становилось даже жарко. Но вместе с этим одновременно наваливалась и усталость. И когда Батяня, махнув рукой, коротко командовал: «Привал!», некоторые просто падали на спину, чтобы полежать на вещмешке. А потом снова звучала команда: «Подъем!» – и все начиналось сызнова – сугробы, поверх зарослей стелющихся кустарников, торжественно замершие деревья, укутанные снеговыми шубами, крики кедровок, стрекот сорок, встревоженных появлением такой большой компании чужаков.
Андрей Лавров, шагая энергично, но по-сибирски экономно, чтобы раньше времени не растратить силы, любовался зимней тайгой. Летом, считал он, здесь в чем-то даже хуже. В теплое время тут косяками ошиваются клещи, норовящие «презентовать» энцефалит всякому зазевавшемуся, и гнус, сосущий любые группы крови хоть у грибника, хоть у лесоруба, да и змей тут запросто можно встретить. Хотя именно сейчас эти самые пресмыкающиеся, пусть даже и ядовитые, пришлись бы в самый раз. С точки зрения выживания в дикой местности, как объект гастрономических интересов Робинзона, разбирающегося в ползающей и прыгающей «дичи», они значили ничуть не меньше, чем те же зайцы и даже колонки, которых приходилось добывать себе на ужин.
Вообще-то, вчера удача улыбнулась спецназовцам крупным диким кабанчиком, который, в данный момент окаменев от мороза, путешествовал по частям в нескольких вещмешках. Перед этим от путешественников весьма удачно для себя успел смыться волк-переярок. Молодой, но крупненький такой волчишка. Судя по всему, этому бирючку подфартило где-то найти тушу павшего лося или оленя – в отличие от своих сородичей, многие из которых к этой поре растеряли всякую упитанность, он выглядел довольно-таки сытым. А на безрыбье, как известно, и волк – вполне съедобная дичь. Но… На нет и суда нет.
Зато примерно спустя час выскочивший из-под снежного наста молодой секач, который, судя по всему, жировал под пластами кустарников, образовавших целые снежные тоннели, попал точно на мушку Батяни. Тот в долю секунды сорвал с плеча автомат, установленный на одиночную стрельбу. Ба-бах! – и проблема питания на ближайшие пару дней была решена. Разделывая кабанчика, Лавров растолковывал парням значение мудреных ветеринарских терминов «финноз» и «трихинеллез», означающих весьма зловредное паразитство, чего всегда следовало опасаться, если имеешь дело с дичью такого рода.
