Снежный ком | страница 28
— Может, натуральную норку?
— Ха-ха-ха!
— А церемония регистрации, наверное, пройдет в Международном суде по правам человека!
— Ха-ха-ха!
— Ха-ха-ха!
— А мадам Симоно, говорят, вылезла из своей кельи!
— Да что вы?!
— Да! И теперь целыми днями ходит по всему отелю взад-вперед и доводит мадмуазель Дюбуа до белого каления своими «просьбами» и «пожеланиями».
— О, так ей и надо, нашей мадмуазель Дюбуа!
— Это точно!
— А мне говорила мадам Воклёр из молочной лавки, что коридорный Гийом…
Вечереет; на улице один за другим загораются фонари, а дверь булочной звякает ежеминутно, впуская новых посетителей, которые тут же с энтузиазмом присоединяются к общей беседе…
Глава 19. 24 декабря
Месье Каротт и мадмуазель Левуазье, обнявшись, сидят у камина в альпийском шале и глядят на огонь.
Точнее, мадмуазель Левуазье глядит на огонь, а месье Каротт умильно глядит на мадмуазель Левуазье. На левой скуле шеф-повара «Снежного кома» наливается внушительный синяк, а на правой щеке явственно различаются две довольно глубокие царапины, и однако же в данный момент нет в кантоне Вале человека счастливее, чем месье Каротт.
Также возле камина стоит внушительных размеров корзина, а в корзине помещаются спящие Клара и Роза.
В столовой, на круглом столе, застеленном скатертью с узором из оленей и елок («Ткани и скатерти мадам Бретодо»), поджидают двенадцать изысканных блюд, приготовленных по старинным швейцарским рецептам. В кастрюльке на плите подогревается благоухающий гвоздикой глинтвейн.
И да, на мадмуазель Левуазье — платье цвета роковой фуксии.
В столовой «Снежного кома» кипит работа. Мадам Симоно и коридорный Гийом пеленают елку в газетные гирлянды, поминутно прерываясь из-за приступов непреодолимого хохота. Оказалось, что почтенная вдова и коридорный — страстные любители анекдотов, и вот, украшая елку, они заодно играют в игру «Кто больше знает анекдотов про швейцарца, француза и немца».
Мадам Симоно начинает очередную историю:
— Однажды швейцарец пришел в гости к немцу…
— Но немец оказался французом, — добавляет, не сдержавшись, Гийом, и оба в очередной раз покатываются со смеху.
В это время за ширмой в дальнем углу столовой Амалия и Мари Лебрен наряжаются волхвами, чтобы позже вечером исполнить Рождественские гимны. Амалия (в плюшевом тюрбане и с черными пышными усами из детского набора «Альпийский шпион») беспокоится, где бы им до вечера добыть третьего волхва, на что Мари (в картонной короне, оклеенной фольгой, и в расшитом звездами балахоне) отвечает, что если Гийом не согласится (что вряд ли, потому что мало кто в состоянии перечить Амалии и Мари Лебрен), то уж постоялец из номера 16 согласится наверняка.
