— Вы моя соперница? — не обращая внимания на диалог чертенка и толстой тетки, откликающейся на имя Уинифред, поинтересовался у феи Харрисон.
— Не соперница, а соратница, — мягко поправила его она. — Простите эту несносную девицу, мою сестру.
— Неужели вы принадлежите к этому странному семейству?
— Как видите…
— А-а-а! — перешел на визг чертенок и вдруг замолчал.
Харрисон оглянулся. Чертенок смотрел на него со странным выражением. Рот его ритмично открывался и закрывался, но ни крика, ни шепота он не издавал.
Харрисон усмехнулся. Чистой воды лягушонок, выступивший на защиту родного болотца от посетившего его ужа, пришло ему в голову.
Но взгляд чертенка поразил его. Девушка взирала на него с такой болью, словно не он, а она приняла незаслуженные побои. И еще в нем было что-то такое, чему Харрисон так и не смог дать определение. Отрешенность, что ли…
— Сюда, пожалуйста! — сказала Уинифред и, понизив голос, доверительно обратилась к Харрисону: — Простите мою девочку, сэр. Она не хотела вам сделать ничего плохого, сэр.
Да, как видно, у этой Уинифред особые представления о том, что хорошо, а что плохо, подумал он. Вероятно, она почувствовала бы легкие угрызения совести только в том случае, если бы он свалился в холле замертво. Да и то как сказать…
Харрисон холодно кивнул Уинифред — дескать, ладно, прощаю.
— Няня, неужели нет лучшей комнаты? — возмутилась фея, которая отправилась за ними вслед.
— Барби, ты с луны, что ли, свалилась, моя девочка?! Я и так отвела мистеру самую лучшую.
— Встретимся через полчаса за обедом. Столовая вон там, — махнула ухоженной рукой фея Барби. — Спуститесь по парадной лестнице и повернете налево. Ошибиться невозможно, — добавила она и ушла, оставив после себя облачко сладковатых духов.
Харрисон остался один. Странный замок и его непредсказуемые обитатели тревожили его. Какая причина заставила ту девочку-чертенка напасть на него? Что она защищала? Чужую собственность? Не может же сеньор Фаррейро одной рукой продавать замок, а другой — координировать сопротивление?
Несмотря на абсурдность идеи, Харрисон начал ее обдумывать и вскоре пришел к выводу, что у сеньора Фаррейро нет причин саботировать продажу. Он волен поступать как сочтет нужным. У него есть право выбора — оставить замок себе или продать. Следовательно, пьяная драка и театрализованное представление со шпагой чистой воды самодеятельность. Надо только разобраться, что подвигло чертенка так поступить, самой и подговорить своих деревенских дружков, решил Харрисон и прошел в ванную.
