Ее руки сами потянулись к перламутровой застежке платья и легко справились с нею.
Он поймал ее пальцы, сильно сжал их и прижал к своей груди.
— Сейчас не время поддаваться импульсивному чувству. Ни ты, ни я не владеем собою.
— Я не хочу размышлять. Я хочу… чувствовать, чтобы исцелиться. — Она мягко поцеловала его в шею и со вздохом прошептала: — Помоги мне, Эдвин.
— Никогда не начинай дело, если не уверен, что закончишь его… — начал было он длинную тираду, но страстный стон вырвался у него поневоле — Кэрол наклонилась и кончиком языка обвела вокруг его левого соска. Тяжело дыша, он все-таки спросил: — Но ведь ты не хотела, чтобы мы занимались любовью.
— А теперь хочу. — Ее пальцы легко пробежали по бороздке темных волос на его груди.
— Но правда о прошлом не станет другой. Ничего не изменится.
— Речь идет не о прошлом, а о том моменте, в котором мы находимся. — Пальцы Кэрол опустились к его плоскому упругому животу.
— Кэрол! — Он безнадежно пытался бороться со своим непреодолимым желанием.
Она пощекотала языком ямку на его шее и почувствовала, как неистово бьется жилка у него под кожей. Он содрогнулся и снова застонал, все еще пытаясь отстранить ее от себя.
Кэрол стянула расстегнутое платье с плеч, и оно сползло вниз, задержавшись на талии. Под платьем не было ни бюстгальтера, ни нижнего белья. Ничего, кроме высоко поднявшихся вверх пиками сосков округлых упругих грудей.
По его лицу она увидела, как он восхищен ее наготой, и поняла, что победила.
Склонив голову, он жадно сжал ее груди руками и, теряя контроль над собой, прильнул к одному из призывно торчащих розовых сосков, как к спасительному роднику в пустыне. Он так давно жаждал этого момента, хотя и не признавался себе в этом открыто. Его язык медленно исследовал каждую частицу этой восхитительной плоти. Она изогнулась от наслаждения, подставляя ему для поцелуев все новые участки тела.
Одной рукой поддерживая ее за спину, другой рукой он скользнул под разрез юбки. Медленная пытка превращалась в неистовое наслаждение, по мере того как его пальцы, касавшиеся внутренней поверхности ее бедер, проникли сквозь барьер кружевных трусиков. Теперь он окончательно убедился в том, что и она горячо желает его.
Он ощутил себя полным властелином ее тела, дьяволом и ангелом одновременно. Единственное, что она могла делать, это прижиматься к нему все крепче и крепче, когда новые волны удовольствия, вызываемые его прикосновениями, конвульсивно сотрясали ее.
