— И какова же ваша роль среди нового антуража? — осведомляюсь я.
— Клаус — новый директор, — поясняет Чак.
— Нет-нет-нет, — возражает иностранец, — повторюсь, Чак, вы — по-прежнему директор «Компу-Уорлда». Я — всего лишь юбер-редактор всех изданий «Гетца-Брауна», посвященных аудио- и компьютерной технике. Тем не менее, — теперь европеец обращается непосредственно ко мне, — позвольте заверить: мы уважаем суверенитет каждого журнала. Я так и сказал Чаку, когда вчера вечером мы летели обратно из Чикаго.
— И ты мне позвонил, — обращаюсь я к Занусси, но вновь встревает Креплин:
— И я попросил Чака позвонить Вам и договориться о встрече. Нед, я хотел встретиться с вами незамедлительно, поскольку вера «Клауса-Зандерлинга» в упорядоченную преемственность необычайно велика. Мы имеем немалый опыт подобных переходных этапов в корпоративной истории и гордимся минимальным вмешательством в текущие дела столь ценного издания, как ваше.
— Вы хотите сказать, я могу заверить всех членов своей команды, что им не о чем беспокоиться? — уточнил я.
— Безусловно. Кстати, я восхищен руководителем, защищающим своих подчиненных.
— Мистер Креплин, мои люди — не подчиненные.
По голени стукнул чужой ботинок. Занусси подсказывал: «сбавь обороты».
— Конечно, конечно же. Снова меня подвел английский. Коллеги, верно?
— Точно. Лучшие продавцы во всем бизнесе.
— И вновь позвольте заверить: ваша команда останется вашей. И, пожалуйста, называйте меня Клаус, хорошо?
— Легко, — согласился я.
Креплин сверился с часами, после чего вытащил из кейса миниатюрный мобильник.
— Необходимо позвонить в Гамбург, в головной офис. Простите, если отлучусь на минуту?
Мы с Чаком кивнули, иностранец направился в фойе.
Повисла долгая тишина, Чак возился в лагуне сиропа. Когда Креплин скрылся из пределов видимости, Занусси знаками предложил мне подвинуться поближе и спросил:
— С какой стати ты вел себя, как агрессивный балда?
— Кто балда? Я балда? — рассерженно прошипел я в ответ. — Чакки, ты сам круглый болван. Заманил меня без малейшего предупреждения.
— Не наседай на меня так сильно, ладно? Хотел бы я знать, говорит ли Креплин с нами начистоту или хитрит?
— Думаешь, мы обречены?
— Ну, скажем так: я перепуган… но не до усрачки.
— Великолепно.
— Ты общался с ним на грани сарказма, а сейчас, скорее всего, такая манера — не самая лучшая. Тем более нам обоим ясно: новый «юбер-директор» способен вышвырнуть нас на улицу в мгновение ока.
Резонно. Пожимаю плечами, выражая неохотное согласие.
