Но рок судил иначе…
Я должен извиниться перед читателями за некоторые подробности, без чего, однако, трудно рассказать ход событий.
Дело в том, что от непривычной пищи у меня появились запоры, заставлявшие довольно много времени посвящать занятию, о котором не принято говорить вслух. Отхожее место в доме, который я снимал в фешенебельном квартале Тонваша, находилось, по капризу архитектора, далеко от спальни, в конце небольшого коридора. Когда я уединялся там, один из моих телохранителей садился на диванчик, стоявший в коридоре, и терпеливо ждал меня.
Поздно вечером, за два дня до намеченного бегства, я зашел в этот уютный уголок, снабженный по моему заказу мягким сиденьем. Прошло, может быть, минут пятнадцать, когда я услышал какой-то подозрительный шум. В тот же момент крючок был сорван, дверь распахнулась, и чья-то жесткая ладонь зажала мне рот. Я успел увидеть, что бандитов было двое и что мой телохранитель, который, видимо, задремал на своем диванчике, лежит на полу в луже крови. Его убили неожиданным ударом кинжала. Один из негодяев, хихикнув, перерезал тем же самым кинжалом завязки моих штанов, так что я был вынужден поддерживать их рукой. Второй открыл маленькое окошко, которое выходило в переулок, и едва слышно свистнул.
Окно было на высоте 10 или 12 футов, но снаружи была приставлена лестница. Они засунули мне в рот кляп, подняли в воздух и передали в окошко третьему бандиту, который стоял на лестнице. Держась за штаны, я стал осторожно спускаться по лестнице. В этот момент в доме грянул выстрел, потом еще один, послышались крики и ругань. Но меня уже впихнули в стоявшую рядом карету с закрытыми шторами, по обе стороны от меня сели два бандита, кучер хлестнул лошадей, и карета покатилась. Скоро один из них вынул у меня изо рта кляп.
Я пытался заговорить с похитителями, предлагал им деньги, но все было напрасно. Они сидели как истуканы, не разговаривая даже между собой. Недаром говорили, что людей Оффура нельзя подкупить: они получают слишком большие деньги, а за предательство их ждет скорая и неотвратимая расплата.
Я не мог понять, куда меня везут, но часа через два это выяснилось: в Порт-Тонваш. Через день я должен был отплыть оттуда капитаном корабля, мне же пришлось взойти на борт неизвестного судна в довольно жалком виде. Меня поместили, впрочем, в приличной каюте, дали новую одежду и накормили.
Я слышал, как судно снимается с якоря и поднимает паруса.
