— Что ж делать, мать моя! Порода много значит.
— Они, я говорю, образованный народ, — продолжала жена, — но все-таки народ чернорабочий, и всё как будто подачки ждут…
— Что же? Можно сделать ему подарок какой-нибудь. Он стоит того.
— Я думаю, часы подарить…
— Это привяжет его… А что ни говори, жена, — эти плебеи, так или иначе пробивающие себе дорогу, вот сколько я ни встречал их, удивительно дельный и умный народ… Семинаристы, мещане, весь этот мелкий люд — всегда способные, ловкие господа.
— Ах, душенька, все голодные люди умные… Ты дворянин, тебе не нужно было правдой и неправдой насущный хлеб добывать; а этот народец из всего должен выжимать копейку. И посмотри, как он ест много. Нам, разумеется, не жаль этого добра; но… постоянный его аппетит обнаруживает в нем плебея, человека, воспитанного в черном теле и не видавшего порядочного блюда… Не худо бы подарить ему, душенька, голландского полотна, а то, представь себе, по будням манишки носит — ведь неприлично!..
— Я не замечал этого…
— Где ж вам, мужчинам, заметить…
— О, бедность, бедность! — сказал со вздохом Обросимов.
— Мне кажется, душенька, ты очень много доверяешься ему…
— Помилуй, жена, я не так прост, как ты думаешь. Нынче очень много развелось скромных люден с удивительно хорошей репутацией, которые, кажется, воды не замутят; но этих-то людей и надобно остерегаться. Скромные люди ныне в большом ходу, дослуживаются до чинов, наживают именья и дома строят. Что ж? Я ему желаю всякого добра… но надо быть осторожным да и осторожным. Выглядит такой невинной девушкой, а сам все видит, ничего не уйдет от его глаз. Вначале я говорил ему, чтобы он не очень хлопотал — деликатность того требует; а он точно не понял, в чем дело. Правда, займется неделю хорошо, а там, глядишь, день, другой, третий разгуливает. Я ему стороною стал намекать, что не худо бы вот эту или эту статью поскорее кончить, — догадался наконец и сел поплотнее… Или, думаю, зачем он на фабрику так часто ходит? Что же? — «Я, говорит, займусь на фабрике с годик, так и сам, пожалуй, управлюсь с ней». Догадайся, к чему это сказано?
— К чему же?
— Это он в управляющие метит…
— Будто?
— Честное слово!.. Он знает, что я управляющим недоволен; но тот украдет какие-нибудь пустяки — у меня много не украдешь… но зато свое дело знает.
Егор Иваныч не мог более слушать. Он опрометью бросился прочь от беседки, боясь, что заметят его. Разговор между тем продолжался…
— Впрочем, по моему понятию, Егор Иваныч очень порядочный человек… Терпеть не могу этих свистунов, которые ничего не делают, а только проповедуют разные идеи… Оно хорошо, да ты сначала сделай, а потом уж говори… Россия нуждается в работниках. Зачем же правительство дает им образование? Уж, разумеется, не затем, чтобы из них выходили просвещенные проповедники. И такие скромные, как Егор Иваныч, люди для меня лучше свистунов и крикунов, которые ничего не делают.
