Пили чай на балконе. Был прекрасный вечер. Теперь наступили постоянные погоды.
— Садитесь поближе, — сказала хозяйка.
Егор Иваныч недослышал. Он сидел, облокотившись на перила, и смотрел на реку…
— Егор Иваныч, поближе садитесь, — повторила хозяйка.
Молотов подвинулся и взял стакан. В улице там и сям выезжали крестьяне с боронами. Опять, как и вчера, повалило стадо. Как и вчера, тишь и благодать в воздухе. Но все то же, да не то: и в пении птиц, и в ворчанье самовара, и в легком плеске реки, и в воздухе, и в отдаленных голосах для Егора Иваныча пронеслось какое-то новое движение, как будто с души его поднялось что-то и вместе с вечерними тенями покрыло и реку, и сад, и кладбище. К Молотову обратились с вопросом. Он не к делу ответил:
— Не знаю, хорошо ли.
— О чем вы говорите? — спросили его.
— О нотах.
Все засмеялись.
— Что это с вами, Егор Иваныч? — сказала Лизавета Аркадьевна. — О чем вы думаете?
Егор Иваныч покраснел.
— Уж не влюбились ли вы? — спросила она, причем отец посмотрел на нее сердито.
— Пожалуй, вы и угадали, — ответил довольно храбро Молотов, — только я и сам не знаю, в кого.
— Это прекрасно; в незнакомку, значит?
— И незнакомки нет…
— Так не в портрет ли чей-нибудь?
— И портрета нет…
— Что ж, вы выдумали, что ли, какую красавицу и теперь видите ее в воздухе? Но вы, кажется, такой солидный человек, мечтой не увлечетесь…
Отец переменил предмет разговора. Егор Иваныч воспользовался первой удобной минутой и оставил общество. Егору Иванычу было не до смеху. Письмо сбило его с толку, настроило его на странные душевные движения и породило фантастическую ночь. Долго он не мог заснуть в тот день; ему было жарко под одеялом. Молотов раскрыл окно и сел к нему в одной рубашке. Никакого голосу не было в природе. Туманы поднимались с реки. Молотова жгло что-то, голова его горяча, нервы раздражены, и понять он не может, что с ним делается. Влюбился он, что ли? Да в кого же влюбился?.. В фантазию?.. В воздух?.. В письмо?.. О, молодые, горячие, полные жизненности годы!.. Боже мой, какие мечты поднимались в его голове, какие образы видел он в воздухе, какие грациозные, прекрасные тени выходили из тумана и плыли над рекою, а с кладбища, из лесу и с гор выглядывали безобразные дивы!.. Носятся грациозные тени, бесплотные образы, поют, манят его к себе, он видит, чувствует их. Но вот будто плачет кто-то… Рыдание слышно… слезы льются… сердце сжимается от тоски… душно в приволжском воздухе… Среди образов появился новый. Отчего Молотову думается, что это «по гроб верная и любящая»?.. Чего она плачет, а вот теперь смеется?.. Зачем светлые тени побежали прочь, тонут, тонут и пропадают в воздухе?.. Волк взвыл — сова откликнулась. Пусто в воздухе и глухо во всея природе. Жарко… Долго маялся Егор Иваныч. Когда он заснул наконец, то и во сне грезы тревожили его молодую душу… Странны молодые люди, и нам, старикам (проговорился автор), трудно понимать игру горячей жизни. Так что же?.. Не хотим и понимать; а потребуют ответа, мы скажем, что все эти волнения — не что иное, как химические процессы в организме молодого человека.
