– Да нет, так просто.
– Ладно, не пизди. Знаю, что со стрелы. Я тебя видел с бабой несколько раз – ничего такая пила.
С короткой прической, в серой юбке.
– Где ты меня видел?
– В городе, на Первомайской.
– Ну, может быть.
– Не «может быть», а видел. Давай, колись. Расскажи про свою бабу.
– Нечего тут рассказывать. У меня с ней уже все.
– Что, протянул и кинул или сама стала выкобениваться?
– Вроде того.
– Ну и хер на нее. Баб, видишь, сколько кругом? Вагон и маленькая тележка. Ты ее хоть протянул?
– Ага.
– Ну так и все. Послушай меня. Ты с какого года?
– С семьдесят второго.
– А я с шестьдесят девятого. Первый раз бабе в седьмом классе засадил. А всего столько переебал, что и половины не помню. Так что послушай меня. Найди себе еще бабу и отъеби, а проэту свою забудь. Или у вас хуе-мое, любовь там?
– Да нет.
– Тогда хули ты? Это только в кино бывает – расставания там, слезы-хуезы. Ну ты понял?
– Понял.
– Вот и хорошо. Бабки есть? В пивбар, по пиву?
– Да нет, бабок нету.
Бабки у меня есть, но пить сегодня с Зеней неохота. Настроение поганое.
– Это плохо, конечно, что бабок нет. Ну тогда – извини-подвинься. А то, что я тебе сказал, запомни. Ясно?
– Ясно.
– Давай. Держи краба.
– Давай.
Дома родоки начинают капать на мозги.
– Сергей, тебе надо определиться, что делать дальше, куда идти после школы, – бубнит мамаша.
– Да, сын, пришло время выбирать, – поддакивает батька. Он датый, но не сильно.
Настроение и так поганое, а тут еще они. Я начинаю орать:
– Хватит мне все это говорить, надоело уже! Перестаньте читать морали – куда захочу, туда и пойду. А не захочу – вообще никуда не пойду. Не надо только меня лечить, ясно?
– Успокойся, что с тобой такое? Никто тебе не читает мораль, с тобой хотели поговорить похорошему, а ты огрызаешься, – говорит мамаша.
– Нечего со мной разговаривать, разберусь без вас.
Я иду в туалет и запираюсь изнутри. Расстегиваю штаны, вынимаю хуй, но не сцытся. Начинаю дрочить. Не потому, что хочу, а просто так, со злости.
Мамаша говорит батьке:
– Даже и не знаю, что с ним делать. Ну посмотри, на что это похоже? Как он с нами разговаривает?
– Успокойся, Люба. Трудный период – взросление-становление, я сам таким был…
– Ну, я вижу, к чему это привело.
Я спускаю на плитку, вытираю малофью и хуй туалетной бумагой, выхожу. Родоки молча смотрят на меня. Я прохожу на кухню, беру ложку, открываю кастрюлю с супом – он еще теплый. Сажусь на табуретку и жру.
В кухню заходит мамаша.
– Сережа, я там винограда в овощном купила. Помой себе.
