В качестве инструмента контроля над умами людей были созданы специальные мировые Фонды: Фонд Сороса, Фонд Карнеги, Фонд Рокфеллера, Фонд Э. Кейси, целью которых является «присматривать» за наукой, историей и вообще за всей информацией, используя её в своих целях, дозируя её, финансируя или, наоборот, обесценивая и подрывая целые научные направления и разработки. Налицо глобализация в действии. Такие фонды оказывают большое влияние на выработку идеологии, философии, мировоззрения, религии путем выборочного финансирования отдельных направлений и пропаганды их результатов.
Фонд Рокфеллера, контролирующий состояние науки, информации, был основан в 1913 г. Его попечителями были Фредерик Гейтс, Джон Рокфеллер, ректор гарвардского университета Чарльз Уильям Элиот и президент Чейз Нейшнл банка Бертон Хепберн. Фонд сосредоточил свои усилия на медицине, образовании, сельском хозяйстве, естественных и гуманитарных науках. Примером деятельности этих «научных спецслужб» (иначе их и не назовёшь) может служить повсеместное внедрение в научный оборот пресловутой «теории Дарвина», которая, по отзывам некоторых учёных, «полтора века морочила людям голову». Известно, что в XX веке в СССР было запрещено критиковать «теорию Дарвина» и многие направления других наук (теорию относительности, теорию Марра в языкознании, теорию Лысенко и т. д.). «Все, кто критикует теорию относительности, термодинамику и квантовую механику, являются параноиками», — писал академик Е. Лифшиц. (ЛГ, № 24/78 г.). Мы должны знать и хорошо помнить, чем кончилась критика научных теорий в СССР в 30–40-е годы. Все критики (а это наиболее принципиальные учёные) оказывались за решёткой. За критику науки! Всего лишь! В лучшем случае.
Вот что о положении в современной науке пишет Ю. П. Бровко в книге «Политика в науке и наука в политике», опубликованной в журнале «Национальная безопасность и геополитика России» № 4 за 2003 г.: «Современная наука (история, языкознание, даже физика — О. М.) имеет политический характер, что в принципе является неизбежным явлением. Обнаруживается её явно теологический, откровенно религиозный характер, определяющий принципы отбора учений, теорий и авторов… ряд научных кланов получил возможность безнаказанного присвоения и использования научных решений в частных интересах. Использовался фонд отказных заявок… <…> Таким образом, святые догматы в борьбе „за чистоту науки“ были эффективным средством интеллектуального грабежа, позволяющим безнаказанно заниматься „патентным гешефтом“.
