— В таком случае, я присоединяюсь. А вы знаете толк во французской кухне. — Кеннет с интересом посмотрел на Глэдис. — Ваш выбор и вправду безупречен, и вы так быстро его сделали. Я терпеть не могу девушек, которые слишком долго изучают меню.
Глэдис улыбнулась. Она не сочла нужным уточнить, что выбрала лишь те блюда, названия которых показались ей более-менее внятными. Она просто понятия не имела, что кроется за большинством звучных и красивых, но совершенно непонятных наименований. Вдруг это окажутся лягушки? Брр!
— Было время, когда я от нечего делать посещала кулинарные курсы, — пояснила она.
Кеннет приподнял брови.
— Значит, помимо того что вы талантливый аналитик, вы еще и владеете секретами европейской кухни, — весело сказал он. — Глэдис, да вы настоящее сокровище, вы знаете об этом?
Глэдис собралась было ответить, хотя понятия не имела, что именно она скажет. Однако Кеннет избавил ее от этого затруднения.
— Нет-нет, не возражайте! — горячо запротестовал он. — Как только я вас увидел, я сразу понял, что в вас есть что-то такое…
И тут произошло что-то действительно невероятное, по крайней мере, для Глэдис. Кеннет вдруг покраснел и медленно опустил глаза, словно он был вовсе не начальник крупного отдела преуспевающей корпорации, а старшеклассник, признающийся в любви учительнице музыки.
Глэдис испытала ужасную неловкость, но в то же время ей было приятно. Тут весьма кстати вернулся официант и расставил на столе блюда с зеленью и рагу из барашка. Мясо пахло просто восхитительно, и у Глэдис, не успевшей в гостинице позавтракать, буквально потекли слюнки.
Некоторое время за столиком царило молчание — Глэдис и Кеннет наслаждались едой.
— Вам нравится? — прервал молчание Кеннет.
Глэдис каким-то непостижимым образом поняла, что вопрос Кеннета относится вовсе не к кулинарным достоинствам бараньего рагу. Во всяком случае, не только к ним.
— Это восхитительный день, — серьезно ответила она, глядя Кеннету в глаза. — Мне очень нравится Детройт, и этот уютный ресторан, и…
— И? — уточнил Кеннет.
— И мне нравитесь вы, — храбро закончила Глэдис.
— И мне, — подхватил Кеннет.
Это прозвучало несколько абсурдно, словно Кеннет подтверждал, что тоже нравится самому себе. Кеннет и Глэдис весело рассмеялись, ведь они оба поняли и эту милую абсурдность, и что в действительности кроется за этой короткой репликой. Они вдруг одновременно почувствовали, что стали невероятно близки друг другу — ведь они вместе смеялись над одним и тем же.
