— Вот что привез Гуляев. Я считаю, что публиковать эту статью нельзя, она бросает тень на наш лучший полк. И вообще, погнавшись за сенсацией, Гуляев не выполнил задания редакции.
— Но ведь он привез и статью Коротаева.
— Привезти-то привез, но настаивает, чтобы ее не печатать.
— Ну, это уж не ему решать, что печатать, а что — нет.
Прочитав обе статьи, Семенов сказал:
— Коротаевскую готовьте к печати. А эту пошлите-ка в политуправление. Пусть там разберутся.
Кравчук облегченно вздохнул: Семенов снимал с него ответственность за дальнейшую судьбу статьи. Правда, он и не брал этой ответственности на себя, и Кравчук усматривал в таком решении ту опытность, которой не хватало ему самому. «Недаром так долго держится на этой должности», — подумал он о Семенове. Подумал не столько с уважением, сколько с огорчением, потому что сам уже давно втайне надеялся после ухода Семенова занять должность заместителя редактора.
Он полагал, что вправе рассчитывать на такое выдвижение, и делал все, чтобы убедить в этом других. Собственно, делать нужно было немногое: вовремя угадывать намерения редактора и, не вдаваясь в рассуждения, всячески поддерживать их; и еще соблюдать осторожность.
Последнее, пожалуй, важнее. Жизненный опыт убеждал Кравчука в том, что осторожные люди хотя пороха и не изобретают, зато остаются на том «среднем» уровне, который обеспечивает им не только безбедное существование и репутацию «скромных, незаметных тружеников», но и постепенное продвижение по службе. Это постепенное продвижение было более надежным, чем стремительные взлеты пусть способных, но рискованных людей. Ибо Кравчук не раз наблюдал не только взлеты, но и не менее стремительные падения этих выскочек. На военной службе положение о том, что не ошибается тот, кто не работает, нередко трактовалось весьма своеобразно. Человек мог девяносто девять раз сделать добро, но одна его ошибка перечеркивала все его добрые дела. И чаще всего это совсем не вытекало из своеобразия военной службы. Случись сейчас какое-нибудь ЧП в ракетном полку, вроде пьянки или «самоволки» одного солдата, и весь полк из лучших сразу перекочует в худшие, будут его склонять по всем падежам до тех пор, пока не случится более серьезное ЧП в другой части. Между прочим, Гуляев тоже говорит, что понятие «лучший полк» — весьма условное, а благополучие — видимое.
С Гуляевым у него сегодня состоялся крупный разговор. Остальные сотрудники отдела в их споре участия не принимали, но Кравчук почувствовал, что они на стороне Гуляева. Это был еще один удар по самолюбию а авторитету Кравчука, и без того весьма неустойчивому.
