Долорес каждый вечер открывала шкаф и доставала пакет с ночной сорочкой, разворачивала бумагу и гладила пальцами нежную ткань. Доведется ли ей когда-нибудь надеть ее для него? И что теперь делать? Продолжать жить по-прежнему, словно двухнедельного блаженства никогда и не было? Или встряхнуться, решиться и круто изменить свою жизнь?
* * *
Во вторник, когда Алекс готовился к недельной поездке в Европу, в его лос-анджелесском доме зазвонил телефон.
— Парагон! — рявкнул он, нетерпеливо сорвав трубку.
— Лехандро, это я, Долорес.
— Лола! — Голос его потеплел, но явная радость немедленно сменилась тревогой. — Что-то случилось с Марибель?
— Нет-нет, у нее все прекрасно, — заверила его Долорес с едва заметной ноткой раздражения в голосе. Ну почему он думает только о дочери? Неужели она сама не заслуживает внимания?
Но Алекс тут же опроверг ее домыслы, с не меньшей тревогой продолжив расспросы:
— А ты? С тобой все в порядке?
Ну наконец-то!
— Да, спасибо, у меня все отлично.
— Уверена? — продолжал настаивать он. Долорес улыбнулась.
— Да, Алекс. Школьные занятия закончились, так что остались только немногочисленные уроки музыки. У меня полно свободного времени. И я… — Она запнулась, не зная, как перейти к тому, зачем позвонила. — Я решила провести уикенд в Мадриде. И подумала, что, может, ты захочешь… Ну, если у тебя найдется немного… — невнятно забормотала Долорес и, окончательно смутившись, замолчала.
— Я прилечу в Мадрид в четверг. Сообщи мне номер твоего рейса, я встречу тебя в аэропорту, — едва скрывая охватившее его ликование, поспешно сказал Алекс.
— Я хочу, чтобы мы с тобой занялись любовью, — срывающимся голосом выдавила-таки наконец свое неожиданное признание Долорес.
— Договорились.
— А?.. Что ты сказал? — Ей удалось наконец преодолеть смущение вкупе с ужасом от собственной наглости, и она не поняла, точно ли расслышала его ответ.
Алекс терпеливо повторил:
— Да, я встречу тебя в Мадриде. И да, я тоже хочу заняться с тобой любовью.
Вот уж поистине страстный любовник, ничего не скажешь!
— О, неужто правда?
— Послушай, Лола, я, конечно, вел себя на отдыхе как старший брат, но это совсем не означает, что я испытываю к тебе братские чувства. И, позволь заметить, что этот твой золотистый купальник был изобретен современными инквизиторами. Великолепный инструмент утонченной пытки.
— Брось, Алекс, ты, по-моему, ни разу и не взглянул на меня в нем.
— Это ты так считаешь, — возразил он. — А я единственно стремился оградить нашу дочь от преждевременного знакомства с некоторыми аспектами взрослой жизни… Кто останется с ней на время твоего отсутствия?
