Борзухин привозил в деревни из Москвы автомобили и менял Мужикам на картофель.
Главарь Мужиков по кличке Угрюмый за последний «Хаммер» отвалил Бозухину аж два мешка. Естественно, хозяину авто Борзухин отдал лишь полтора, половину оставив себе в качестве комиссионных.
«Много, конечно, — совестился Борзухин, — это ж получается двадцать пять процентов навару».
По большому счету, в виду тотального отсутствия бензина все эти машины покупались деревенскими ради забавы и по воскресеньям на потеху детишкам скатывались с горки — на спор: кто дальше.
Борзухина один раз пригласили на это соревнование. Дальше всех укатились «Жигули», принадлежавшие недавно устроившемуся на службу охраннику картофельных полей села Нарядову Митьке.
Затем вся деревня сидела у костра и расспрашивала Борзухина о городской докризисной жизни.
— А что, Борзухин, правда, у них были приборы, которые рассказывают про дорогу?
— Да, ты едешь — он тебе говорит: направо, налево, прямо триста метров…
— Лучше бы прибор сделали, который бы рассказывал им, как картофель растет, — шутил Угрюмый, и вокруг раздавался гогот.
По мнению Борзухина, жизнь в селе протекала очень размеренно, хотя, если верить рассказам жителей, им и приходилось отбиваться от нападений разорившихся голодных городских.
Вечерами по дворам запускали артисток. Сквозь кордон пройти удавалось немногим служителям Мельпомены, на прошлой неделе показывали драму «Как погибал гламур», а в этот раз свои темпераментные танцы у шеста демонстрировала известная в соседних селах стриптизерша Капитанова.
Шест стоял у каждого мужика во дворе, бабы относились к этой забаве своих мужей с пониманием, хотя сами «ни в жись не пустились бы в такой срам». Капитанова заканчивала свой танец уже в четвертом дворе, под одобрительные крики оставаясь в одних стрингах и сапогах на высоких каблуках. В конце представления она надевала фартук, и ухмыляющиеся Мужики кидали ей в подол овощи, норовя звонко хлопнуть по заду, когда она проходила мимо.
— Хороша, шельма.
— У меня была такая же, — утверждал тракторист Федор. — Я ее один раз прямо в офисе чуть не начал…
Федору в селе не верили и слушали неохотно. Может, недолюбливали за то, что в прошлом и он батрачил на мерзких гламурщиков, паразитствуя на почти святом даре — даре управления трактором.
Капитанова выступала в селе уже четвертый раз. Некоторые деревенские Подрастающие Мужики — также ходившие в пиджаках на голое тело, резиновых сапогах и трико, с незажженной папиросиной в зубах, только тринадцати-четырнадцати лет отроду, — звали Капитанову замуж. Но она всем им отвечала очень вежливым отказом, разрешая раздевать себя при свете луны, безбожно давать волю рукам и приговаривая с сельским акцентом:
