Лес подернут легкой дымкой. Травы в человеческий рост блестят от росы. Ли уговорила совершить утренний марафон на первоклассных велосипедах, которые, так же как и душевая кабинка, достались в подарок от последнего торгового каравана, прошедшего по этим местам пять лет назад.
Путник и горец, улюлюкая, взрывая тишину гудками, рванули по изрытому колдобинами шоссе. Солнце постреливало все более уверенными лучами сквозь частокол гигантских сосен. Ли легко опережала своего чертыхающегося спутника.
— Тебе не страшно одной? — закричал он не только для того, чтобы задать вопрос, но и чтобы умерить пыл вырвавшейся вперед Ли. Девушка притормозила, поехала рядом. Тени деревьев проносились по ее лицу.
— Отец говорил — мы всю жизнь одни. Если научиться жить с самим собой, то место и время, где окажешься, никогда не будут помехой счастью.
После нескольких минут учащенного дыхания и шороха шин по потрескавшемуся бетону Ли добавила:
— У меня не получилось. Возможно, отец был неправ, — вдруг она с испугом огляделась и закричала: — Мне дальше нельзя, — и свернула в сторону от дороги.
Они въехали на узкую лесную тропку. Даже некрупному гному потребовалось бы больше простора, чтобы развернуться. Тысячелистники охаживали велосипедистов по лицу, корни деревьев выныривали из-под земли, ветви норовили снести голову. Тэрц и Ли не останавливались. Они словно хотели обогнать время, которое неминуемо приведет их к роковым ритуалам.
Когда они добрались до приюта, от смокинга осталась чешуя из лоскутов, рубашка приобрела лиственный цвет, уцелевшая бабочка силилась взлететь с поцарапанной шеи Тэрца. Путник с сожалением оглядывал свою праздничную экипировку. На крыльце дома корчилась от смеха Ли.
— Видимо, из-за этого великолепия Каннский фестиваль прикрыли последним, — засмеялся Тэрц, — в такой спецовке я не полезу в Раф.
— Что за прихоть жить в залатанном авто? — Ли вмиг стала серьезной. — Бензина-то я тебе не отвесила.
В эти безумные сутки вечная тема борьбы за ресурсы была прикрыта неотложным человеческим. Забытые роли звали к ответу. Маски вернулись на лица.
* * *
Они сидели возле пыльного окна с видом на ржавую бензоколонку. Словно жених и невеста после пышной свадьбы, на которую угрохали все, что у них было. Молодожены вернулись в реальность — сухой остаток укатившего за горизонт веселья, без которого не имеет смысл продолжать жизнь. Здесь — ободранные углы и грозовые тучи невысказанных претензий над головами.
