Загорелся свет, и я перевел дух. Юлиана возле кресла не было, на полу, раскинув распахнутые дверцы, как подломанные крылья, валялся шкаф, а из ванной, весело журча, ручьем текла холодная вода.
Я бросился в ванную, пытаясь ступать на цыпочках, но потом плюнул на эти предосторожности, поскольку ноги все равно сразу намокли по щиколотку и выше.
Вода водопадом била из магистральной трубы, срезанной чем-то мощным, вроде «болгарки», под самый уровень пола. Трубу отрезали только снизу, а потом просто отогнули в сторону. Я попробовал вернуть трубу на место, но это оказалось невозможным — толстенная, из литого металла, она принципиально не гнулась.
Тогда я нашел в углу вантуз и приставил его к фонтану. Разумеется, это тоже не помогло. Уровень пола в ванной был пониже, чем в гостиной, так что воды было мне уже почти по колено, а потом она переливалась через дверной косяк и веселым водопадом низвергалась наружу. Как это можно остановить, я не понимал. Пойти тряпку какую-нибудь найти и тупо забить дырку? А где я возьму тряпку?
За дверью послышались возбужденные голоса, и я осторожно выглянул из ванной, держась свободной рукой за обрезанную трубу, чтобы не поскользнуться.
На этот раз гостей было не меньше двух десятков; и как они только поместились в моей скромной гостиной? Так и есть, ко мне явился полноценный цыганский выводок: не меньше десятка разновозрастных детей, трое-четверо волосатых, нечесаных, неумытых мужиков и пять-шесть упитанных матрон в ярких национальных одеждах.
— Эй, молодой-красивый, счастье тебе будет, и долгие года, и жена красавица, и дети здоровые! — бодро заголосили женщины, едва увидев меня. Как я понял, голосили они по инерции, потому что затем на них грубо цыкнули мужчины, и в гостиной тут же стало тихо.
— Здравствуй, хозяин! Я — барон Стефан, — веско произнес в этой тишине один из цыган, невысокий, но плотный мужик в старой, вытертой на локтях кожаной куртке и таких же потрепанных джинсах.
Цыган протянул мне свою холеную правую руку, все пальцы которой были унизаны золотыми перстнями, и замер в торжественном ожидании.
Я не двигался, задумчиво оглядывая всю эту кодлу. Железный прут в правой руке здорово мешал мне думать. То есть думать как раз не хотелось вовсе, хотелось сразу начать крушить арматурой все эти подозрительные глумливые физиономии, а потом вышвырнуть окровавленные тела с двадцать шестого этажа, заняться, наконец, проблемой утечки воды в ванной, а потом решать задачу с забетонированной входной дверью.
