Я постоял, глупо переминаясь, посреди гостиной, потом подошел к дыре и осторожно глянул вниз так далеко, насколько хватило смелости наклониться. Внизу по-прежнему было тихо, что, кстати, удивляло больше всего — футбол ведь только что закончился, наши опять победили, несмотря на подлые происки немецкого судьи, так что москвичам полагается пить, орать и запускать фейерверки.
Словно услышав мои мысли, тихий полуночный двор вдруг взорвался звуками и светом. Как-то сразу внизу обнаружилась прорва развеселого народа, остро завизжали женщины, тупо загоготали мужики, отчаянно заголосили сигнальными сиренами дорогие велосипеды, а возле меня начали взрываться разноцветные ракеты. Что-то в этом было ненастоящее, постановочное, и я минут десять смотрел вниз, пытаясь уловить, где и в чем меня обманывают, но так ничего и не понял, зато здорово продрог.
Повинуясь скорее инстинкту, чем разуму, я начал было двигать вдоль стены шкаф на место дырки, но шкаф оказался тяжелым, а я — слабосильным.
Потом я вспомнил про живущий в прихожей со времен вселения лист гипсокартона и сходил за ним.
Лист покрылся пылью, оброс наклейками, газетами, одеждой, но сохранил свои главные функциональные свойства — он был большим и плоским. Я стряхнул на пол весь мусор, отволок лист в гостиную и прислонил его к стенке.
Дыра в результате кардинально сократилась в размерах; осталась небольшая щель под потолком, но эту проблему я оставил на завтра. Главное, чтоб до утра сюда не являлись джентльмены в оранжевых курточках — против строительной техники, особенно такой штуки, как чугунный шар на цепи крана, которым регулярно пугают обывателей по телевизору, я, конечно, долго не выстою.
В гостиной сразу стало теплее, и я расстегнул куртку, оглядываясь по сторонам.
Да вот же окно в мир — телевизор! Эту песню не задушишь, не убьешь: уплачено вперед за шесть месяцев. Сейчас специально обученные люди мне расскажут, что, собственно, произошло в одном из спальных микрорайонов столицы, и кто позволил вырезать дырки в стенах квартир добросовестных ипотечных заемщиков.
Я нашел пульт, устроился в кресле и включил первый попавшийся канал. Гостиная наполнилась криками депутатов парламента: они опять секвестировали бюджет, а это такая процедура, в ходе которой, бывало, реально людей калечили прямо в зале заседаний. Оно и понятно — денег в стране нет, а привычка к красивой жизни осталась.
Камера выхватила крупный план жесткой профессиональной драки, и я быстро переключил канал — не люблю такие подробности.
