В цикле очерков «По Уралу на лодке» писатель вновь открывает для себя реку и ее обитателей, переживших события, которые до основания потрясли бывшую область казачьего войска и коренным образом изменили характер социальной действительности, взаимоотношения людей.
Автор боялся, что новая встреча его разочарует, — хотя не мог не понимать, что старое, знакомое по детским впечатлениям, ушло в прошлое, что в казачьей степи победило новое. Но какое оно, это новое? И как соотносится старый трудовой опыт, привычный быт с социальными переменами?
В описании новой встречи с краем у Вал. Правдухина очевидны интонации грусти, сожаления, недоумения, идущие от того, что в прошлое ушло не только социально-консервативное, но и романтически-яркое, светлое, выражающее некоторые черты народной трудовой психологии. Но он убеждается: сами казаки осознают неизбежность происходящих перемен (хоть в душе не всегда и не со всем примиряются).
Опыт революционных преобразований не мог не отразиться на взглядах казаков, на их отношении к действительности. Пройдя через трагические испытания и потрясения, они осознают смысл своих ошибок и свое место в новой жизни. Нельзя не почувствовать определенного сходства в размышлениях героев Вал. Правдухина и персонажей шолоховского «Тихого Дона», — сходства, свидетельствующего о жизненной основе созданных писателями картин:
«Скажи там у себя в Ленинграде: болеем телом и скорбим душой, а помирать все одно не хотим. В случае чего готовы постоять за новую Россию… Обиды не помним».
Именно в Каленом автор ведет разговор с человеком, который стремится оценить происшедшее с позиции трудового народа. Старая казачка Матрена Даниловна потеряла во время войны почти всех родных: «муж и дочь умерли от тифа», сыновей «разнесло бурей по свету», от большой семьи остался лишь один младший сын. Тем не менее она смогла подняться над болью несчастья и прийти к верному общему выводу: никакого иного решения в реальной жизни быть не могло и не может, крах автономистских настроений, столь популярных среди части казаков, был исторически неизбежен.
Вал. Правдухин внимательно вглядывается в приметы этой «другой жизни». Они еще не очень многочисленны, недостаточно отчетливо выражаются, особенно в быту, — но эта жизнь заявила о себе громко, требовательно, порождая новое отношение ко всем вопросам современного бытия.
Писателя занимает проблема взаимоотношения личного, «бездумного счастья» и народной жизни, народной судьбы. Состояние благостного покоя, которое охватило путешественников, кажется ему искусственным, надуманным и — одновременно — иллюзорным, особенно при сравнении с драматическими картинами социальной жизни…
