– Так у тебя и крупорушка есть? – обрадовался Жихарь. – Давай кашки заварим, пока печка теплая! Ладно кашки–то на ночь глядя поесть, кишки веселятся…
– Бревно ты, бревно и есть, – чуть не заплакал Беломор. – Я же тебе о судьбах Подвселенной толкую! А ты про кашку да про брюхо свое! Неужели тебе ничего в мире не чудно и не удивительно?
Богатырь прикинул.
– Да меня, отец, всего–то две вещи и удивляют на всем белом свете. – И показал два пальца, чтобы мудрец не сбился со счета. – Первое – это почему на небе горят частые звездочки. А второе – отчего я такой добрый и терпеливый при моей–то тяжелой жизни? Другой бы на моем месте давно всех убил, один остался…
– Глумись, глумись над Категорическим Императивом, – сказал кудесник. – Доглумишься…
– Да я и духа с таким именем не знаю! – отрекся Жихарь, подумав: «Язык наш – враг, а рот – губитель!» И сделал, уж постарался, лицо глупое–глупое, так что даже глаза из голубых стали пустые и прозрачные.
Беломор поглядел в эту пустоту с последней надеждой, потом похоронил ее там и махнул рукой.
– Вижу, что у тебя в уме закостенело все от бездумья! Не обойтись нам нынче без Мозголомной Браги – только наутро уж не плачь!
«Как славно тупорогим–то прикинуться – непременно все, что желается, получишь!» – похвалил себя Жихарь.
Мозголомная Брага жила в прозрачном сосуде и была такая крепкая, что даже ужас. Она не то что из живота – прямо изо рта бросилась в голову и стала кидаться там из стороны в сторону, ломая умственные подпорки и укрепы.
Каждое слово, изреченное Беломором, она тут же подхватывала и укладывала, словно кирпичик, на нужное место.
Жихарь не стерпел и согласился на все сразу.
– Поломаем Колесо Кармы! – рычал он. – Заплещем Змею Мировому все бельма Полуденной Росой! И пасть порвем! И время выпрямим! Эх, всех убью, один останусь!
– Вот и молодец, вот и умница, – приговаривал старик.
Ободренный похвалой, богатырь наклонился к Беломору и таинственным образом спросил:
– Дедушка, да ты знаешь ли, кто я? И, не дождавшись ответа, отправился врать. Тут и Беломору настал черед охать, ахать и дивиться. В самых страшных и ложных местах своего рассказа Жихарь даже хватал кудесника за плечо – не грохнулся бы старый с лавки от испуга.
– Ножки, говоришь, были по колено в серебре, а ручки по локоть в золоте? – не верил Беломор.
– Ага, а во лбу – светлый месяц, по затылку же – ясные звезды!
– И куда же оно все делось?
– Злые люди ободрали, – заныл Жихарь. – Сироту всякий норовит обидеть…
