– Да, – решительно кивнул Мэтью. – Вот Чокки и считает, что лучше ему прямо говорить с тобой.
– А! – сказал я. – Что ж, пусть попробует. А мне что делать?
– Нет, не как со мной, по-другому. Не знаю почему – наверное, так не со всеми выходит. С тобой не выйдет, и он попробует по-другому.
– Как же? – поинтересовался я.
– Ну, это я буду говорить, то есть – он через меня… Как с рисованием… – не очень связно объяснил Мэтью.
– А… – сказал я, на сей раз неуверенно. Я растерялся, не все понимал, не знал, соглашаться ли. – Не знаю… Ты-то сам что думаешь?…
– Я тоже не знаю, – перебил он. – А вот Чокки знает, что все выйдет, и я ему верю. Он всегда оказывается прав в таких делах.
Мне было не по себе, словно меня втягивали в какое-то сомнительное дело, вроде медиумического сеанса.
– Вот что, – решил я. – Если это долго, ты лучше ложись. Теплее будет.
– Ладно, – сказал Мэтью.
И мы пошли наверх. Он лег, я сел рядом в кресле. Мне было не по себе; я чувствовал, что не надо бы все это допускать и, будь Мэри здесь, она бы воспротивилась. Оставалось одно: надеяться, что в кровати Мэтью сразу заснет.
Он положил голову на подушку и закрыл глаза.
– Ни о чем не буду думать, – сказал он.
– Послушай, Мэтью, – не сразу ответил я, – разве ты сам?… – но я не кончил: глаза его открылись снова. Они глядели не на меня, они никуда не глядели. Губы его дрогнули, зашевелились беззвучно, и голос его сказал:
– Говорит Чокки.
Это не было похоже на сеанс. Мэтью не бледнел и дышал ровно, только смотрел в одну точку.
Голос продолжал:
– Я хочу вам кое-что объяснить. Это нелегко, ведь Мэтью не все понимает, а его… – он помедлил, – словарный запас очень простой, небольшой, да и не все слова, что он употребляет, ему понятны. – Голос был его, Мэтью, манера говорить – чужая. Казалось, рекордсмена по бегу заставили бежать в мешке. Зачарованный, помимо воли, я ответил:
– Говорите. Я постараюсь понять.
– Я хочу поговорить с вами, потому что я больше не вернусь. Вам будет приятно это слышать, а другой половине его родителя… то есть маме… будет еще приятнее. Она меня боится. Она считает, что я порчу Мэтью, и это она зря. Вы понимаете?
– Кажется, да, – осторожно ответил я. – А может, вы лучше скажете мне, кто вы и что и почему вы здесь?
– Я – исследователь, то есть разведчик… миссионер… нет, я учитель. Я здесь, чтобы учить.
– Вот оно что! Чему же именно?
Он помолчал.
– У Мэтью нет для этого слов… он их не понимает.
– Не все вам удается?
