– Это было в самом конце, – объяснил Мэтью, – все уже было записано.
Мне стало не по себе, но я ничего не мог поделать. А кроме того, и впрямь было поздно.
– Тебе давно пора спать, – заметил я. – Спасибо, что рассказал про рисунки. Можно, мы их оставим тут, еще посмотрим?
– Ладно, только не потеряйте, – сказал он. Взгляд его упал на портрет изможденного мужчины. – Это совсем не ты, папа. Правда, не ты, – заверил он, кивнул нам и побежал наверх.
Мы сидели и смотрели друг на друга. Глаза у Мэри медленно наполнялись слезами.
– Дэвид, Дэвид! Он был такой хороший!…
Позже, немного успокоившись, она сказала:
– Я боюсь за него, Дэвид. Этот… как его там… все реальней для него. Мэтью начинает плясать под его дудку. Я боюсь…
Я покачал головой:
– Ты не поняла. Он очень настаивал на том, что сам решает, когда рисовать и рисовать ли вообще.
– Конечно, он так думает, – возразила она.
Я старался успокоить ее, как мог. Я напомнил, что это не приносит Мэтью несчастья. У него хватило ума не рассказать ничего приятелям, так что никто его не дразнит. Полли ему просто не верит и предпочитает видеть в Чокки нового Пифа. Мэтью действительно самый нормальный мальчик – плюс что-то еще, какой-то Чокки, который, по всей видимости, ни капли ему не вредит… Но все было впустую.
На пути в спальню я заглянул к Мэтью. Он спал, не потушив света. У него на груди обложкой кверху лежала книга. Я глянул на заглавие и наклонился ближе, убедиться, что правильно прочитал. Это была «Жизнь в городах» Льюиса Мэмфорда. Я взял ее; Мэтью проснулся.
– Не удивляюсь, что ты заснул! – сказал я. – Скучновато, а?
– Ужас какая тоска, – согласился он. – А Чокки думает, она интересная – то есть те куски, которые я для него понимаю.
– А! – сказал я. – Ну что ж, пора спать. Спокойной ночи, старик.
– Спокойной ночи, папа.
На лето мы с Аланом Фрумом и его женой Фил сняли домик в Северном Уэльсе. Они поженились года на два позже нас, и дети их, Эмма и Пол, были примерно такие же, как наши. Выбрали мы Бонтгоч – деревушку в широком устье реки, где я не раз отдыхал в детстве. Тогда она была маленькая, серенькая, только на краю ее стояло несколько домов побольше. Летом туда приезжали большей частью дети и внуки местных жителей и было довольно тихо. Но потом ее открыли, и с тех пор модные бунгало усеяли берег и подножие склонов. Живут в них люди приезжие, временые.
В теплую часть года почти все они возятся с лодками. Бонтгоч для лодок не подходит – в устье мощные приливы, плавать опасно; но там, где плавать полегче, лодочники так расплодились, что места у причала приходится ждать годами. Однако теперь и Бонтгоч стал хорош; тут даже построили яркий навес и назвали его яхт-клубом.
