Принудительный труд восточных рабочих в аграрном секторе экономики нацистской Германии (1941 - 1945 гг.) | страница 108

проводили неустанную разъяснительную работу не только среди немецких крестьян, но и с помощью переводчиков среди «восточных рабочих». Основной акцент делался при этом на правилах поведения иностранцев, а также на последствиях попыток бегства^>575. Перед началом трудовой деятельности у немецких крестьян многие «восточные рабочие» должны были ознакомиться с правилами поведения в рейхе, выпущенными на русском языке в виде «памятных листов» .

В результате даже среди «восточных рабочих», которым повезло испытать гуманное обращение крестьян, утвердилось горькое осознание собственного унижения и социальной стигматизации. Тем не менее, в каждом конкретном хозяйстве принятая социальная роль работников принудительного труда из СССР была иной в силу различных условий пребывания, отношения крестьян, а также качеств личности отдельного рабочего. В том случае, если это была традиционная роль сезонного работника без ярко выраженного «расового» компонента, которая к тому же накладывалась на довоенный опыт работы в сельском хозяйстве, то приспособление «восточных рабочих» к условиям труда в неволе протекало менее болезненно.

Осознав свою вынужденную социальную роль и особенности новых условий жизни, «восточные рабочие» выстраивали свое поведение в крестьянском хозяйстве в соответствии с полученной в процессе адаптации информацией и свойствами своей личности. Видя трудолюбие немецкого населения, многие «восточные рабочие» старались выполнять свою работу таким образом, чтобы по отношению к ним хотя бы не было нареканий. Выбор такого поведения в условиях сельского хозяйства обычно не сопровождался мыслью о «работе на врага», как в случае с «восточными рабочими» в промышленности.

В результате совместного труда возникала персонификация отношений и, как следствие, возможность следования «восточными рабочими» традиционной социальной роли батрака, что в большинстве случаев снижало значение идеологической компоненты в практике принудительного труда «восточных рабочих». В то же время, следует отметить, что персонификация трудовых отношений между крестьянами и «восточными рабочими» не всегда вела к улучшению положения последних. В зависимости от свойств личности крестьянина условия труда и содержания «восточных рабочих» могли быть невыносимыми и в малых крестьянских хозяйствах .

Другим проявлением попытки приспособления «восточных рабочих», в особенности в мелких и средних сельских хозяйствах, было максимально демонстративное подражание хозяевам, что являлось, якобы, подтверждением общности ценностей работников и немецких крестьян. Наиболее ярким примером такого поведения служило использование «восточными рабочими» экспрессивных немецких выражений. При этом Александра Р. вспоминала, как сдержанно немецкие крестьяне относились к этому: «Что ещё (хозяева) не любили, если скажешь: «О, Боже!», значит, по-ихнему: «О, гот! О, гот!», то она (хозяйка) терпеть не могла, они, наверное, не католической веры, а евангелической веры, наверное. У них Бога не употребляли, какая-то у них вера такая.