Принудительный труд восточных рабочих в аграрном секторе экономики нацистской Германии (1941 - 1945 гг.) | страница 105
Таким образом, несмотря на худшие условия содержания и обращения, «восточные рабочие», использовавшиеся в поместьях подвергались меньшей степени изоляции, чем в мелких хозяйствах. Психическое напряжение находившихся под постоянной угрозой наказания «восточных рабочих» или чувство тоски по дому компенсировалось и частично перерабатывалось в группе соотечественников>561. Чувствуя поддержку группы, «восточные рабочие» легче шли на протест.
При этом следует отметить, что «восточные рабочие», использовавшиеся в группе, обладали сравнительно небольшой возможностью улучшить свое положение за счет взаимоотношений с немецким населением. Даже в условиях принудительного труда группа работников зачастую поддерживала традиционный образ жизни советских селян. Межкультурная коммуникация, обмен опытом, усвоение ценностей и восприятие образа немецких крестьян здесь были довольно незначительны.
«Восточные рабочие», использовавшиеся по одиночке, несколько иначе описывают свои взаимоотношения с немецким населением, чаще указывая на возможности приспособления. Интервью с Верой В.>562, бежавшей во время бомбежки с фабрики «Штольбергер Металлверке» и нашедшей убежище в разгар сельскохозяйственных работ в малом крестьянском хозяйстве неподалеку от г. Штольберг, является характерным примером для рассмотрения опыта приспособления «восточных рабочих». Сменив с помощью побега место работы, Вера В. попала в существенно лучшие условия труда и содержания, получила возможность лучше питаться. Свои условия жизни и отношение немецкой семьи к ней Вера В. оценивает в целом положительно. Имея опыт работы в промышленности, она сразу уяснила для себя основное отличие ее нового положения: «Ну, не били, не хочу сказать, не били. Хозяйка сказала, напиши письмо, есть ли кто дома. Если нет никого дома живых, так, а если есть кто живой, так замуж тут отдам тебя. Шутила, может, со мной или что, а я плачу. Так она мне говорит: «Не надо плакать. Тебе у нас не плохо. Мы тебя не обижаем. Погляди, как другим тяжело. А ты кушаешь хорошо. Все это война. Переживется война и поедешь домой»>563.
Вера В. отчетливо осознает, что бегство в крестьянское хозяйство стало ее шансом выжить и провести последние месяцы войны в спокойном и относительно безопасном месте. Но, несмотря на гуманное обращение со стороны немецкой семьи, первоначальный опыт пребывания в промышленности не позволил в ее взаимоотношениях с хозяевами установиться действительно доверительным отношениям. К моменту бегства в сельское хозяйство она имела четкое представление о «своей расовой неполноценности» и о жестокости, с которой немецкие работодатели могли обращаться с ее соотечественниками: «Они-то хорошо живут. Что про них говорить. У них, они для себя глядят. Они считают себя, что они выше всех на свете, вот, нация их. (...) Мы — это уже третий сорт людей. Они себя считают людьми такими стоящими» .
