Один за другим, пошатываясь, спотыкаясь, а иногда и падая, раненые двинулись к выходу. Протерев очки, пошел за ними Степанов.
Раненный в грудь Стрельников продолжал руководить боем на площадке. С большим трудом удалось Тоне оттащить его в сторону, чтобы перевязать.
— Скорее, Тоня, скорее, — торопил капитан, — не до перевязок. Нужно поднять людей в атаку. Гармонь, Шурик!
Мальчик удивился, но принес гармонь.
— Садись за камень и играй, — сказал капитан, когда стрельба на минуту затихла. — Такое играй, чтобы душа горела!
Спрятавшись за камень, изо всей силы растягивая мехи, Шурик заиграл.
Торжественный и грозный мотив вплелся в грохот боя.
Вставай, проклятьем заклейменный, —
запел Стрельников и пошел вперед.
Весь мир голодных и рабов, —
рванул ворот Копылов и, высоко подняв над головой гранату, шагнул за ним.
Кипит наш разум возмущенный
И в смертный бой вести готов, —
поддержало сразу много голосов.
Перебегая от камня к камню, от дерева к дереву, стреляя и бросая гранаты, партизаны пошли в атаку.
Шурик продолжал играть.
Эсесовцы снова откатились.
Ночью каратели пытались подкрасться к пещере, но поднял тревогу Верный, и партизаны опять завязали бой.
Однако силы были слишком неравны. Пядь за пядью партизаны отходили к пещере.
— Плохи дела, капитан, — сказал Качко Стрельникову. — Одна надежда на «Батю». Если не подоспеет, погибнем.
— Все же попробуем прорваться, — проговорил Стрельников.
На рассвете Качко отобрал группу партизан и подземным коридором повел ее в обход.
На противоположном берегу озера расположился большой отряд эсесовцев. Прячась в кустах, между камнями партизаны поползли в гору. Их заметили. Началась перестрелка. Эсесовцы бросились в погоню.
С большими потерями группе Качко удалось уйти. Через два часа они подходили с тыла к наступающим на пещеру гитлеровцам.
Партизаны еще не видели врага, но по шуму боя определили, что происходит около пещеры. Вот особенно громко загорланили фашисты — значит, пошли в атаку. С новой силой вспыхнула стрельба. И вдруг, заглушая ее, донеслись новые звуки.
— Ура-а-а! — подхватили партизаны Качко. — «Батя»! «Батя» пришел!
Они бросились в атаку.
К вечеру от эсесовского батальона остались разрозненные группы фашистов.
Прошлой ночью румынский батальон в полном составе и более сотни немецких солдат сдались в плен русским, расследовать это происшествие в Серный ключ приехал фон Гарденберг.
Направив в гестапо арестованного командира румынского батальона и собственноручно расстреляв трех солдат, пойманных при попытке перейти к русским, Гарденберг собрался уезжать. В одной из комнат районного гестапо он ждал, пока подадут машину.
