— Обычное дело, — говорит Кескориан. — Кого это волнует? Если она вернется, то будет на четвертом уровне.
— Если вернется, — уточняет Сапуджапу.
Один за другим они садятся. Сарий в нерешительности. Здесь он чувствует себя чужим, ему неловко. Хотя он наверняка знает кого-то из тех, кто скрывается за этими героями, может, даже всех, почему бы нет…
— У нас новичок. Сарий, — замечает Самира.
— Ага, очередной темный эльф, — усмехается до сих пор молчавший КровоПуск. — Плодятся как мухи.
— Но выглядят симпатичнее, чем варвары, — подает голос Лелант.
— Умолкни, слабак.
Лелант больше не говорит ни слова, и КровоПуск вновь обращается к Сарию:
— Почему темный эльф? Тебе разве не сказали, что тут их и так хватает?
— А какая тебе разница?
— Наверняка ты еще и шпион, — пренебрежительно продолжает варвар, — как все ваше отродье.
— Я — рыцарь. А что скажешь ты, если я назову тебя Мясником?
Вампир ЛаКор от души веселится:
— Рыцарь! Да тебя зароют в землю быстрее, чем ты можешь себе представить. Особенно если начнешь придумывать прозвища для КровоПуска.
Что же такого в том, чтобы быть рыцарем? Сарий рад бы спросить, но не хочет еще больше опозориться. Может быть, гном в башне объяснил бы, если бы Сарий все-таки спросил у него.
Вместо этого он любопытствует:
— А куда Вестник увел Жаквину?
— Сам потом увидишь, — осаживает его Сапуджапу.
— Почему бы тебе просто не рассказать мне?
— Я не имею права. Ты на первом уровне.
Первый уровень, конечно. Он же только начал, и остальные, конечно, просто жаждут заткнуть его. Или зарыть в землю, как витиевато выразился ЛаКор. Он пристальнее всматривается в Сапуджапу и Самиру, но нигде не находит знаков, указывающих их уровень. Откуда все знают, что он новичок?
А тем временем все уже переключились на другую тему:
— Кто-нибудь знает, где сегодня Дриззел?
— Не имею ни малейшего понятия. Может, бродит с другой группой.
— Или ушел в одиночное плавание.
— Ну, думаю, ему есть чем заняться снаружи.
Интерес к Сарию улетучивается. Он рад этому, вот только спрашивается, кто такой Дриззел и что значит «снаружи». Впрочем, хоть Сарий и не понимает всего, о чем говорят, он понемногу успокаивается, охваченный обворожительной музыкой, которая медленно растекается по нему, как мед. Его наполняет странная тяжесть, чувство удовлетворения, словно он отдыхает после еще одной выигранной битвы.
Все это время Самира стоит поблизости. Сарий не может отделаться от ощущения, что ей хочется с ним заговорить, но она не знает, с чего начать.
