По прошествии веков заскрежетали острожные запоры, и, подвывая на утробной ноте, отворилась дверь.
– Куприн, на выход, – равнодушно молвил надзиратель.
«Вот и кончились твои сто лет одиночества», – подумал сиделец, открывая глаза.
Комната, куда его доставили, не отличалась роскошеством интерьера и глубоко продуманным дизайном. Но на окне стояла гортензия в горшке, а стены недавно красили. За столом сидел человек и терпеливо ждал. Уставился исподлобья на вошедшего, проследил, как надзиратель запирает дверь с обратной стороны.
– Доброе утро, Андрей Николаевич, присаживайтесь.
– Да идите вы в задницу со своим добрым утром, – проворчал арестант.
Посетитель поморщился:
– Вам не хватает выдержки и такта, Андрей Николаевич.
– А мне всегда чего-то не хватает…
– Очень жаль, что вы так грубо начинаете беседу, еще не зная, о чем пойдет речь, – вздохнул мужчина. У него был тихий взволнованный голос. – Может быть, вы успокоитесь и мы начнем все заново? Доброе утро, Андрей Николаевич.
Утро было не добрым, ну, ладно. В конце концов, посетитель прав – он должен держать себя в руках. Если он в плену у государства, это не значит, что государство теперь будет думать за него.
– Здравствуйте, – пожал он плечами и сел. – Следует понимать, что теперь вы ответственный за базар?
– О, нет, что вы, Андрей Николаевич, – решительно отверг «навет» незнакомец. – Я здесь в некотором роде частное лицо, не имею отношения к правоохранительным органам и не собираюсь выяснять меру вашей вины…
Куприн всматривался в лицо посетителя и с некоторым удивлением отметил, что не испытывает к нему отрицательных вибраций. Господин был прилично одет, ему было далеко за пятьдесят – седоватые, аккуратно уложенные волосы, густые брови, лицо волевое, на совесть выбритое, но глаза с грустинкой, а еще он сильно волновался, хотя и не спешил подавать вида. Руки господина покоились на столе, он нервно переплетал пальцы, тискал золотое колечко на безымянном пальце левой руки.
– Не знаю, возможно, вы меня когда-то видели… – Он откашлялся, и голос зазвучал ровнее. – Если смотрите, конечно, телевизор.
– Конечно, смотрю, – улыбнулся Куприн. – В наше время невозможно спрятаться от этого назойливого устройства.
– Ну, почему же, – пожал плечами господин, – в наше время многие прячутся в Интернете – там теплее, интереснее и удобнее.
– Вспомнил, – осенило Куприна, – вы крупный чиновник в правительстве Москвы, и ваша физиономия периодически мелькает в новостях. Вы пережили прежнего мэра, теперь грызетесь с нынешним, но это не мешает вам пользоваться влиянием и, я бы даже сказал, авторитетом.
