Она стояла на балконе и смотрела, как с моста танки, издали такие игрушечные, методично бьют по огромному дому, набитому людьми.
- Машенька, пойдем отсюда, - умоляла Даниловна, стоя за балконной дверью. - Что тут смотреть, пойдем.
Мария оставалась на балконе, слушала и смотрела. Осенний ветер гулял над Москвой-рекой, слезы текли по её щекам, но она не замечала ни ветра, ни слез. Внизу, на набережной, группа парней в кожаных куртках при каждом залпе кричала "ура".
Когда вернулась в квартиру, сказала:
- Я не очень-то им сочувствовала, я к ним присматривалась. Но теперь я на их стороне. А тех, кто ликует сейчас, я придушила б своими руками.
- То есть и меня? - спросил он.
- И тебя, - сказала она. Выпила водки и легла на диван.
И теперь она думала, как можно после всего этого надеяться, что он её выкупит. Нет, это конец. Страх почему-то прошел. Видимо, и бояться устает человек. Осталась лишь горечь.
Горечь за свою женскую глупость, за свою жадность. Променять Игоря на это чудовище! И ради чего? Ведь она всегда знала, что деньги - это ещё не счастье. Да, без них плохо, но с ними, оказывается, бывает ещё хуже.
Она легла на живот, спрятала в подушку лицо и негромко завыла. Игорь, Игорь...
То ли от него самого, то ли от его стихов веяло какой-то ледяной гениальностью. Он читал, стоя на фоне густо-синего зимнего вечера:
Когда пробьет последний час, Уходим в бесконечный холод.
Но мой уход - всего лишь повод Взглянуть со стороны на вас.
И ещё одна деталь запомнилась на всю жизнь. За те несколько дней, что они были одни до приезда Блинова, Отраднов несколько раз начинал разговор о том, что хотел бы жить так:
полгода - в городе, полгода - в деревне. Она не понимала его, спрашивала:
- В деревне - это здесь?
- Нет-нет, это дача, какая это деревня? Летом здесь столпотворение, как в Измайлове.
И он ей рассказывал о родине предков, об острове, окруженном огромным, как море, озером, где берега сливаются с линией горизонта, о лодках, лошадях, о безлюдье.
Она осторожно ему возражала: на таком острове он не высидит и недели. И потом, зачем этот остров, когда есть прекрасная дача?
- Знаешь, что для меня эти дачи? - Он слегка раздражался. - Это прижизненное кладбище горожан. На кладбище - вечный покой, тут временный.
- А в твоей деревне? - возражала она.
- Там все другое. И запахи, и еда, и люди - там жизнь другая. Гусей с тобой заведем и так далее...
Присмотревшись, она заметила, что в самом деле здесь все его раздражает. Он словно предчувствовал скорое появление Блинова.
