- С геологами ушла. Проходили тут как-то геологи, им как раз повариха была нужна, она и ушла.
- Так, - сказал Блинов, тут же приняв деловую осанку. - И где она теперь?
- Бог ведает... Последнее письмо было из Архангельской области.
- Постоянного адреса нет у нее?
- Нету. Пишу, куда скажет. А потом жду. Опять новый адрес пришлет, я отвечу. А так, чтобы постоянно, то нету.
В окно Блинов видел, что журналисты уже его ждут, покуривают на бревнышке.
- Напишешь ей так, - сказал он, - напишешь: немедленно увольняйся и возвращайся домой.
- Домой? - спросила старуха.
- Действительно, - сказал Блинов, - зачем домой? Пусть едет в Москву. Напиши... Нет, все-таки пусть сначала едет домой и ждет от меня сообщений. Так лучше. А то приедет в Москву, а меня там не будет, что тогда? Вот, ей на дорогу... - Он хотел дать сто долларов, но решил, что и пятидесяти вполне хватит.
- А нормальными рублями нельзя? - спросила старуха.
- Пока она оттуда будет выбираться, этих рублей ей не хватит доехать до Зубовой Поляны. Не забудь, как только она прибудет сюда, сразу мне телеграмму. Тут же! Я ей хорошую работу нашел. То, о чем она и мечтала.
- Жить-то где будет? - неуверенно спросила старуха. - В Москве люди разные.
- У меня будет жить. Не волнуйся, старая, у меня, - повторил Блинов и обнял на прощание старуху. - Все хорошо будет. Она ещё тебе помогать сможет.
- Ой, да мне-то! - Вакулиха всхлипнула, опять прослезилась.
Он сунул в руку старухе ещё сто тысяч и с облегчением вышел на свежий воздух.
Через час Блинов мчался в своей "девятке" в Москву под моросящим дождем, и все его мысли были о Наталье. Он вспоминал её совсем не деревенскую длинноногую фигуру, её пышные волосы и думал: "Если её приодеть и подкрасить!" Да, вызвать на дом мастера Мару, пусть прямо при нем делает ей прическу. Пусть сделает из неё гейшу... И вдруг совершенно беспричинно Блинова охватил страх.
Он поежился и подумал, что в последнее время этот необъяснимый страх наваливается на него все чаще и чаще.
- Гейша, - вслух сказал он. - Какие теперь к черту гейши! Лишь бы не обворовала...
И он невольно вспомнил Марию.
Глава 4
По отцовской линии Марии досталось то мужество, с которым она переносила свое странное заточение. В небольшой почти квадратной комнате не было ничего кроме дачного пластмассового топчана с матрасом, подушкой и одеялом и такого же пластмассового стульчика. Все... В комнате не было даже окна, поскольку стена, где оно, вероятно, все-таки находилось, закрывалась мощным деревянным щитом без единой, даже крошечной щелочки. Отсутствие мебели и, главное, невозможность что-либо увидеть за пределами комнаты-камеры со временем стали мучить Марию не меньше, чем мысли о том, чем может все это кончиться для нее.
