- А Наташка-то как? С ней попрежнему?
- Наташки-то нету, голубчик... - Петровна спустилась с крыльца и усадила Блинова на лавочку. - Ты старухе-то не говори, что я тебе сейчас скажу. Не скажешь?
- Зачем мне тебя подводить? Просто я Наташке хорошую работу нашел, потому и спросил.
- Нету Наташки, нету. - Лицо Петровны приняло горестное выражение. Сбежала девка из дому. Еще в прошлом годе сбежала...
- Что, просто так взяла и сбежала? - Блинов закурил, стараясь скрыть охватившее его разочарование.
- Какое там просто! Скандал вышел на всю округу. Только не говори, ради Бога, что я тебе говорила. Дядька её, этот ненормальный Георгий, снасильничал её по пьяному делу.
Сидит теперь, семь годков припаяли.
А Наташка не выдержала и убежала...
- Ну и дела, - сказал Блинов, прикидывая, стоит ли вообще заходить к старухе.
- Вакулиха теперь одна-одинешенька. Другой-то её спился до паралича да на Покров и помер. Все на старуху разом обрушилось, иногда и без хлеба сидит. Мы уж тут по очереди ей помогаем. Ты, если можешь, подбрось ей хоть сколько...
Во дворе Вакулихи Блинова встретил тощий черненький кобелек, весь в репьях, и приветливо завилял похожим на страусовое перо хвостом. Блинов толкнул дверь. Тот же запах кислого теста в избе, и та же старуха хлопотала у печки.
- Вакулиха, а ведь ты не узнала меня, - сказал Блинов.
Он думал, что его здесь помнили так же хорошо, как он их.
- Нет, миленький, не узнала, - сказала старуха, настороженно вглядываясь в лицо гостя. - Зрение село.
- А ведь я по нескольку дней у вас жил. И когда машины с лесом отправлял, и потом, когда предвыборную кампанию вел. Выступать два раза приезжал. Неужели не помнишь?
- Господи, - сказала старуха с явным облегчением, - а я думала, это Настасьин зять из Киришей за долгом приехал. Господи, да как же тебя-то не помнить, родненький!
У старухи потекли слезы, она засуетилась, не соображая, куда лучше усадить Блинова, чем его угостить.
- Ничего не надо, - сказал депутат, доставая из сумки бутылку водки, коробку конфет и сверток с цветастым платком. - Вот, гостинцы тебе.
Давай, что ли, стаканчики. Да сухарики твои фирменные, солененькие.
Они выпили и как бы опешили оба. Блинов, улыбаясь, смотрел на хозяйку, а старуха, потерявшая от радости и от водки дар речи, опустила, спрятала лицо и по-детски махала у рта ладошками, словно не могла продохнуть.
Блинов подумал и наполнил обе стопки по новой.
- Давай, Вакулиха, ещё раз за встречу. Я ведь часто вас вспоминал.
