Когда Драммонд взял на себя заботу о ферме Лэнгстонов, Росс и Лидия начали уговаривать Ма переехать к ним в Излучину.
Ма согласилась, но на определенных условиях. Милостыни ей не нужно. Она будет работать. И Мика тоже. Мика, младший из Лэнгстонов, был ковбоем.
Росс построил Ма хижину. За хижиной она сама расчистила и обработала поле. На этом поле выращивались все овощи, подававшиеся к столу в Излучине. Ма также обшивала семью Коулмэнов и их работников: Лидия шила куда хуже.
Лэнгстоны и Коулмэны были все равно что родные. Когда требовали обстоятельства, Ма не сомневаясь брала бразды правления в свои руки. И сейчас никому в голову не пришло оспаривать ее приказания, напротив, все бросились выполнять их.
В гостиной Джейк налил в стакан виски и молча протянул Россу. Тот взглядом поблагодарил его. Лидия немного успокоилась, подняла голову с плеча мужа.
– Мне надо бы пойти поговорить с ней. Но я не знаю, что сказать.
– Черт меня побери, если я знаю, – проворчал Росс и залпом осушил стакан.
Лидия встала, оправила юбку и, прежде чем выйти из комнаты, подошла к Джейку и погладила его по щеке.
– На тебя мы всегда можем положиться.
Джейк накрыл ее руку своей, сжал.
– Всегда, – кивнул он со значением.
Платье Бэннер было испачкано кровью. И это соответствовало ее состоянию. Она чувствовала, что сердце ее тоже истекает кровью. Бэннер вглядывалась в свое отражение в зеркале, и ей не верилось, что всего несколько часов назад она смотрелась в него – счастливая, ничего не подозревающая, наивная.
Она не могла ни минуты больше оставаться в этой пародии на свадебное платье. Ей казалось, если она не избавится от него, то завопит в голос. У Бэннер не было сил звать кого-нибудь на помощь, и она сама расстегивала крючки на спине, обрывая их, если дрожащие пальцы не справлялись с застежкой достаточно быстро.
Наконец она отшвырнула наряд в сторону. Белье тоже было в пятнах крови. Бэннер содрала его, оставшись совсем голой, а затем принялась безжалостно отскребать себя над тазом. Но не успела она вымыться, как опять, заливая щеки, хлынули слезы. Бэннер накинула халат и, рыдая, бросилась на кровать.
Как мог он так поступить с ней? Узнать, что у Грейди была другая женщина, оказалось убийственно больно. Но дело не только в этом. Как мог он ходить к дрянной женщине, когда она призналась ему в любви? Вот что самое жестокое, самое унизительное, вот в чем настоящее предательство. Грейди изливал свою страсть ей, а утолял ее с Вандой Бернс.
