Росси мемуарах
рывался в карты. Впоследствии, будучи назначен на должность [начальника] Московского жандармско-полицейского управления железной дороги, он не удержался и, «позаимствовав» из казенных сумм, не смог вовремя пополнить растраты и принужден был уйти со службы. Полковник Чернявский пользовался среди всех офицеров Корпуса жандармов особенной непопулярностью. Ходовое слово в отношении к нему было - «хам!». Но это слово произносилось «за кулисами», ибо полковник Чернявский, по своей должности заведующего строевым отделом, мог напакостить каждому. Обращение с ним поэтому, даже со стороны самых старших чинов Корпуса, было очень почтительным и даже заискивающим. Вотэтот-то «мрачный мерзавец», как его называл мой старший брат, и стал вызывать нас, экзаменующихся, по очереди к экзаменационному столу. Подошла и моя очередь.
В кабинете начальника штаба Корпуса был поставлен длинный стол, покрытый суконной скатертью, за которым сидело пятеро или шестеро экзаменаторов - все офицеры штаба, за исключением очень пожилого, сухого, седого Янкулио.
Я был тогда хотя и в форме гренадерского полка, но все же до некоторой степени как бы «своим офицером» для Корпуса жандармов, так как был в прикомандировании к Московскому жандармскому дивизиону, и это обстоятельство внесло какую-то, хотя и малозаметную, но все же долю привилегированности в мое положение экзаменующегося. Чувствовалась большая уверенность хотя бы в том, что не станут же они, экзаменаторы, ронять достоинство одного из «своих».
Начались вопросы; большинство было из тех руководств, которыми я был снабжен моим братом, и я отвечал на них без запинки. Экзаменаторы не очень утруждали себя разнообразием вопросов и пользовались, вероятно, раз навсегда заготовленным списком. Когда очередь дошла до Янкулио, он спросил меня о целях и задачах института земских начальников>17. На этот вопрос я ответил, что эти цели лучше всего очерчены в манифесте Императора Александра III, проведшего в жизнь этот институт, и, попросив разрешение привести точные слова манифеста, начал твердо затверженные мною начальные слова его: «В постоянном попечении о благе нашего отечества…» и т.д. Не успел я еще окончить первую фразу манифеста, как услышал: «Довольно, хорошо!» На этом мой устный экзамен окончился
Через час или два нас снова собрали в особую комнату, усадили за столы и каждому дали тему. Мне попалась тема: «Судебные реформы Императора Александра II». Это была одна из тех тем, которые были особенно
