— Мы не умеем играть в города, — сказала одна из них, — иди, предложи еще кому-нибудь…
«Что тут уметь, — подумал я, отходя, — любой дурак умеет».
В вагоне электрички я первое время бесцельно слонялся из конца в конец. Все эти студентки мне уже осточертели, я их тихо ненавидел. Во-первых, они смеялись, когда я захотел написать отзыв для Пикассо. Откуда я мог знать, что он уже умер? В известность об этом меня никто не поставил. Во-вторых, ни одна из них не хотела играть в города. В-третьих, все они говорили о какой-то ерунде. Устав ходить вдоль скамеек, я сел на свободное место, напротив девушки, задумчиво смотревшей в окно.
— Скажи, — спросила она, — ты хочешь стать летчиком?
— Нет, — грубо ответил я, — не хочу!
— А мы с Маринкой, — кивнула на подругу, — думаем, что это самые смелые люди на свете. И все летчики нам нравятся. Наверно, мы — глупые девчонки…
Эти слова поставили меня в тупик. Всю оставшуюся часть пути я над ними размышлял. Что такого она нашла в этих летчиках? Может быть, летчики нравятся ей потому, что рискуют жизнью, когда поднимаются в небо. И еще потому, что у них красивая форма.
Но ведь есть более опасные профессии. Например, пожарник. Все-таки летчик поднимается в воздух вместе с пассажирами, и общий риск делится на количество людей в самолете. Вместе им уже не так страшно. А пожарник идет в огонь один, куда никакие пассажиры никогда за ним не пойдут. Следовательно, пожарник рискует гораздо больше, чем летчик. И у него тоже есть форма. Но она почему-то не говорит, что пожарники ей нравятся и что они — самые смелые. Наверно, она и вправду глупая, если сама в этом признается. А жаль, что Пикассо не нарисовал пожарника. Интересно, как бы это у него получилось?
Занятый своими мыслями, я краем уха умудрялся слушать разговор отца и Ольги Степановны, сидевших позади.
— Выходя из музея, — говорила Ольга Степановна, — я увидела у дверей симпатичного молодого человека. Стала соображать, где же раньше видела эту рожу. Замешкалась, поскользнулась и упала. Он помог мне подняться. У меня было такое чувство, что он сопровождал нас до Москвы. А до этого иногда встречала его утром, когда шла в институт. Я иду на работу, и он идет на работу в свой переулок. Треснулась я бедром не слабо, до сих пор болит.
— Поделом вам, — заявил отец, — не будете засматриваться на молодых людей.
— Как бы у Мари не было неприятностей из-за ее несанкционированной встречи, — озабоченно сказала Ольга Степановна.
