— Давай уедем.
Потом заговорил на эту тему более серьезно. Приводил какие-то доводы. Цитировал письма какого-то Габи.
Лиза сказала:
— Я не поеду. Здесь мама. В смысле — ее могила. Здесь все самое дорогое. Здесь Эрмитаж…
— В котором ты не была лет десять.
— Да, но я могу пойти туда в ближайшую субботу… И наконец — я русская! Ты понимаешь — русская!
— С этого бы и начинала, — реагировал Головкер и обиженно замолчал. Как будто заставил жену сознаться в преступлении.
И вот Головкер уехал. Его отъезд, как это чаще всего бывает, слегка напоминал развод.
Эмиграция выявила странную особенность. А может быть, закономерность. Развестись люди почему-то не могли. Разъехаться по двум квартирам было трудно. А вот по разным странам — легче.
Поэтому в эмиграции так много одиноких. Причем как мужчин, так и женщин. В зависимости от того, кто был инициатором развода.
Три месяца Головкер жил в Италии. Затем переехал в Соединенные Штаты.
В Америке он неожиданно пришелся ко двору. На родине особенно ценились полоумные герои и беспутные таланты. В Америке — добросовестные налогоплательщики и честные трудящиеся. Головкер пошел на курсы английского языка. Научился водить машину. Работал массажистом, курьером, сторожем. Год прослужил в кар-сервисе. Ухаживал за кроликами на ферме. Подметал на специальной машине территорию аэропорта.
Сначала Головкер купил медальон на такси. Потом участок земли на реке Делавер. Еще через год — по внутренней цене — собственную квартиру на Леффертс-бульваре.
Такси он сдал в аренду. Землю перепродал. Часть денег положил на срочный вклад. На оставшиеся четырнадцать тысяч купил долю в ресторане «Али-Баба».
Жил он в хорошем районе. Костюмы покупал у Блюмингдейла. Ездил в «олдсмобиле-ридженси».
По отношению к женщинам Головкер вел себя любезно. Приглашал их в хорошие, недорогие рестораны. Дарил им галантерею и косметику. Причем событий не форсировал.
Американок Головкер уважал и стеснялся. Предпочитал соотечественниц без детей. О женитьбе не думал.
Три раза он побывал в Европе. Один раз в Израиле. Дважды в Канаде.
Он продавал дома, квартиры, земельные участки. Дела у него шли замечательно. Он был прирожденным торговым агентом. Представителем чужих интересов. То есть человеком без индивидуальности. Недаром существует такой короткий анекдот. Некто звонит торговому агенту и спрашивает: «Вы любите Брамса?»…
При этом Головкер был одновременно услужлив и наделен чувством собственного достоинства. Сочетание редкое.
