— Я пытался, но он не пожелал меня слушать.
Джемма задумалась над тем, что сказал ей Трис.
— Послушайте, я уверена, что эта история с камнем желаний не более чем семейное предание, миф. Если бы это было правдой, желания Фразьеров исполнялись бы на протяжении нескольких веков, а это, по-моему, не так. Или я ошибаюсь?
Трис усмехнулся:
— Нет. Будь на то воля миссис Фразьер, ее дочь никогда не поступила бы в медицинский институт. Миссис Фразьер хотелось бы, чтобы Ариэль осталась в Эдилине, вышла замуж и к настоящему моменту уже нарожала полдюжины детей. А если бы все происходило по воле мистера Фразьера, его сыновья были бы повернуты на машинах и рвались продолжить дело всей его жизни — автомобильный бизнес.
— Хорошо, что Не все желания исполняются, верно? — сказала Джемма. — Желания одних постоянно входят в противоречие с желаниями других.
— Не говоря уже о том, что люди злятся и желают зла другим, — сказал Трис.
Джемма посмотрела на него.
— А как насчет вас? Если в Нелл течет кровь Фразьеров, то и в вас тоже. Чего вы бы пожелали?
— Я… — Он откинулся на спинку стула и, кажется, не хотел ничего больше говорить.
— Я только что вывернула перед вами душу, а вы не хотите открыть мне ни одного своего секрета.
— Я врач. Врачам поверяют самое сокровенное. Особенность профессии.
— А я историк. Доставать из шкафов скелеты, которым лет по сто или двести, — моя специализация.
Тристан улыбнулся:
— Ладно. Я хочу найти ее.
— Кого?
— Ту женщину, о которой слагают песни и пишут романы. По словам моей сестры, я неисправимый романтик, но я чувствую, что сразу узнаю ее, когда увижу. — Трис перевел дыхание. — И хочу, чтобы она любила меня не только за то, что я делаю и как выгляжу. — Он ненадолго опустил глаза, потом взглянул на Джемму. — Может, камень исполняет желания моей сестры, но не мои.
— Мы с вами оба понимаем, что это всего лишь умозрительное предположение, но мне интересно, что могло бы активировать камень после всех этих лет.
— Вы его и активировали. Да-да, я серьезно. Возможно, вы открыли что-то в тех документах. Возможно, камень там, среди них, но вы его не увидели.
— Невозможно, — сказала Джемма. — Я просмотрела все ящики. Там только бумага и несколько сентиментальных вещиц.
— Каких, например?
— Таких, как ленты, которыми перевязывали засушенные букеты, давно, впрочем, истлевшие, и еще медальоны с локонами — обычные сентиментальные вещицы Викторианской эпохи.
Трис смотрел на нее во все глаза.
