Элли улыбнулась:
— Желающих позаниматься — нет, но вот тех, кто приходит туда, чтобы убить время и поболтать с приятелями, не жалует. Так вы идете с Трисом?
— Да, — сказала Джемма.
В очереди стояли еще три дамы. Судя по их недоумевающим взглядам, они не могли понять, что Трис в ней нашел.
Глаза Элли озорно блеснули.
— Поцелуйте всех от меня, особенно Триса и Колина.
При упоминании второго мужчины у женщин из очереди от удивления отвалились челюсти. Похоже, Трис и Колин считались в Эдилине самыми завидными женихами.
— Вот, пожалуйста, — сказала Элли, протянув Джемме белый пакет. — Нарезанная ломтиками индейка. Удостоверьтесь, что у вас есть немного горчицы. Колин любит индейку с горчицей. Впрочем, вы и так, наверное, об этом знаете.
Улыбнувшись, Джемма отошла, но голос Элли за спиной заставил ее обернуться.
— А Трис любит соленья. Лучше, если их будет по меньшей мере четыре сорта. Итак, дамы, что я могу для вас сделать?
Джемма с трудом сдерживала смех, когда отправилась на поиски горчицы и солений.
На следующее утро Колин позвонил вновь. Связь была не лучше, чем в первый раз.
— Мои поехали домой, — сказал он. — Они скоро вас навестят.
— А вы? — прокричала Джемма в телефон. — Когда вы возвращаетесь?
— Я не знаю. Может, через несколько дней. Я помогаю с расчисткой. Соскучились?
— Да, — сказала она.
Раздался грохот и треск, словно что-то обвалилось, и прошла целая минута, прежде чем в трубке снова раздался голос Колина:
— Мне пора ехать, но я хочу вам сказать, чтобы вы не волновались. Никто не пострадал. Я заеду к вам, как только вернусь.
Джемма отключила вызов, прижала телефон к груди и блаженно зажмурилась. Несмотря ни на что, он нашел возможность ей позвонить.
Джемма трудилась, не замечая времени. Чем дальше она продвигалась в своих исследованиях, чем глубже погружалась в тему, тем чаще ей приходилось напоминать себе, что пишет она не научный труд в строгом смысле этого слова, а всего лишь историю семьи. От нее не требовалась обычная для академической работы скрупулезность и точность. То, чем она занималась, не представляло ценности для науки; она работала для того, чтобы доставить удовольствие семье, а если конкретнее — миссис Фразьер.
По правде говоря, Джемма сознательно сузила рамки своих изысканий в основном девятнадцатым веком. Тот обрывок письма, что она прочла в числе первых, не давал ей покоя. Кто такой Джулиан? И кто «та женщина», которой не было дела до его смерти?
