Колин не рассмеялся.
— Вы могли пострадать.
— Если бы, кроме меня и того парня, в классе никого не было, то, наверное, могла бы. Но в первый месяц моего наставничества один из парней стал ко мне приставать, и с тех пор я никогда не занималась ни с кем из них наедине.
Колин нахмурился.
— Вы что-нибудь предприняли, чтобы такое больше не повторялось? — в его тоне явно прослеживались интонации офицера полиции.
— Да. По правде говоря, тот случай сильно меня напугал.
— И это правильно.
— Но когда я сообщила тем парням, что мне придется доложить об инциденте, они сказали, что я, похоже, могу учить, но не могу учиться. Я тогда не поняла, о чем они.
— Об усталости после интенсивных спортивных тренировок.
— Вы правы. Один из мальчиков сердито сказал, что, если бы я делала то, что делают они, меня бы тоже клонило в сон так, что я и часа учебы не выдержала бы.
Колин свернул к дому родителей.
— А вы что?
— Я решила принять вызов. Хотела доказать им, что права я, а не они. — Джемма засмеялась. — Была уверена, что успех будет на моей стороне. Я была молода, здорова и поддерживала форму, бегая из одного конца кампуса в другой с увесистой стопкой книг. И еще я никогда не курила и очень редко употребляла алкоголь.
Колин улыбнулся:
— И сколько вам удалось протянуть?
— Три дня. В первый день они погоняли меня на велотренажере, потом заставили поработать с утяжелением, потом сделать растяжку, потом все повторить. И знаете что? Они оказались правы. Я так устала, что была не способна даже думать, не говоря о том, чтобы чему-то учиться. И в конце недели у нас с этими ребятами состоялся серьезный разговор. Я терпеливо разъяснила им, что в то время как их карьера связана с физическими нагрузками, моя работа — умственная, и потому я не могу продолжить работать по их очень напряженной программе.
— И как вы разрешили конфликт?
Джемма рассмеялась.
— Они выслушали меня, не сказав ни слова. Затем ушли, и я не видела их целых четыре дня. Они не приходили на занятия, а когда они вернулись, то вели себя по-другому. Больше никто не шутил, и, хуже того, никто из них даже не пытался ничему научиться. Я была близка к панике, потому что если бы они провалили экзамен, то потеряла бы работу, а мне за нее платили вдвое больше, чем я получала раньше. Однажды ночью до меня вдруг дошло, что я фактически сказала им, что я умная, они тупые. Если они уставали настолько, что не могли думать, то это нормально, но я, Джемма Рэнфорд, кандидат на звание доктора философии, я из другого теста, и мне положено иметь ясный ум.
