— Я вас слушаю, — мягко повторил Кузнецов. Я коротко пояснила, что не могу жить без книг (библиотеки-то на участке нет!), что в посылку из дома мне всегда вкладывают книги и бумагу, так вот командир, который сам вскрывает посылки, бумагу «национализирует» для конторы, а книги забирает себе на курево.
— Как на курево? — ахнул Кузнецов.
— Это я точно знаю, и не далее как вчера мне дали томик моего собственного Верхарна с моими пометками на полях, дали только на часок… так вот, около половины страниц были вырваны.
Кузнецов с презрением взглянул на командира и отчеканил:
— Не позднее как через час принесите ей все книги, которые вы еще не успели искурить.
Командир густо покраснел и пробормотал:
— Так точно, принесу.
Кузнецов пошел было дальше, но вдруг вернулся:
— Кем вы были на воле?
— Я писатель.
— Она пишет стихи на фанерке, — не утерпела Зинка, — бумагу-то у нее отбирают.
Он посмотрел на меня, скользнул взглядом по телогрейке — сплошные заплаты, — по соломенным матам, на которых я лежала, взглянул на фанерку…
— Бумаги для вас достану. — И вышел из барака.
Жалоб больше не было. Вскоре командир принес все мои книги и даже извинился за вырванные листы.
Я взяла в руки, наудачу, одну из книг и заявила, что буду сейчас гадать по книге. Но сначала я рассказала всем, как я гадала в последний раз. Это было в 1937 году, во время следствия. У следователя на столе лежал полученный им в тот день книжный паек — книг двадцать — двадцать пять. Когда его вызвали к начальнику, я преспокойно вытащила из стопки томик Брюсова и спрятала в карман пальто. В камере все потянулись к книжке, но я заявила, что сначала погадаю. Все тоже пожелали гадать. Открыв наудачу страницу и заложив пальцем строку, я торжественно спросила:
— Что меня ожидает в ближайшие годы?
Пятеро сокамерников с замиранием сердца следили за гаданием.
— «Лишь смена мук».
Я ошалело смотрела на товарищей. Лица у всех вытянулись. Тогда больше никто гадать не захотел.
— А вот теперь, через шесть лет, я снова решила погадать.
— Не надо, Валя. Ну его. Это ведь глупости, а вдруг что-то страшное выпадет? Но я все же загадала.
— Ладно «Лишь смена мук», но, черт побери, когда муки кончатся, что меня ожидает?
Весь барак в ожидании замер, ответ гласил:
— «Счастье, как с неба, валится». Мы так орали «ура», что прибежали от командира ВОХРа узнать, что случилось.
— Валю Мухину ожидает огромное счастье, — пояснила дневальная.
— Какое? Амнистия, что ли?
— Не знаю, но большое. Она сейчас гадала.
