Нас окружили. Оказалось, что Эрна сходила со своей телеграммой к начальнице лагеря, та приняла и тут же стала звонить в НКВД… И вызов Эрны нашелся очень скоро.
— Мне велели собираться с вещами. В десять часов вечера за нами придет машина, и мы поедем в гавань. Пароход «Индигирка». Иди, Валя, скорее, начальница у себя.
Я взглянула на Ритоньку…
Она, что называется, помертвела. Она всех боялась, кроме меня.
— Пошли обедать, — сказала я Маргарите и направилась к столовой.
— Ты лучше вперед к начальнице, вдруг она уйдет! — кричала мне вслед Эрна.
Мы пообедали главным образом хлебом, так как проклятущий овес уже не лез в глотку… Вернулись в барак, и я легла спать. Как ни странно, сразу заснула. Пробуждение было бурным. Надя Федорович трясла меня изо всех сил за плечи и всячески ругала, женщины вторили ей:
— Ты, Валька, дура ненормальная! Ну можно дружить, но не до такой же степени, чтоб так жертвовать собой. Бери телеграмму и мчись к начальнице, она тебя ждет в конторе.
— Какие жертвы? Что вы ко мне пристали? Просто я решила положиться на судьбу.
— То есть как?
— Все мы на ладони судьбы… еле держимся. Кто удержится, кто упадет, разобьется… Вызовут меня — что делать? — поеду, не вызовут — поеду весной с открытием навигации. И вообще отстаньте от меня, я не маленькая. Подошла Эрна, я подвинулась, давая ей место.
— Эрна, милая, ты уезжаешь. Расскажи, как получилось, что ты, шведка, оказалась в Москве и советской подданной?
Эрна охотно рассказала о себе. Дочь шведского профессора-генетика, она полюбила русского дипломата. Несмотря на все препятствия (их было немало), молодые поженились, и муж увез ее в Москву. Пять лет они прожили в большой любви и согласии. Им хотелось иметь детей. Однако муж страстно желал, чтоб мать его детей имела советское подданство. И Эрна, глубоко любя мужа, согласилась на это. «Родина моего мужа будет моей Родиной», — решила она. В два часа дня она оформила гражданство. Вечером были гости, друзья и родители мужа, а в два часа ночи за ней пришли… Арест. Эрну обвинили в шпионаже. Дали ей десять лет и отправили на Колыму. До самой реки Колымы Эрна не доехала, осталась в Магадане в «Женской командировке». У нее было право переписки, и муж ей писал нежные преданные письма, не переставая хлопотать о ее судьбе.
— И вот он добился, мой муж, мне отменили приговор. А начальница меня поздравила и говорит: «Вы едете на освобождение!»
После ужина Эрна опять подсела ко мне и всё рассказывала то о муже, то об отце, то о Швеции…
