— Замолчи, Агата. Да, мы ходим к твоей сестре, ведь она па тебя похожа. Знаешь, часто пьют плохое вино, когда под рукой нет хорошего.
— Уж лучше помолчи! Я ведь знаю, так говорят все мужчины, да только не все женщины им верят.
Диего тяжело вздохнул, зарывшись снова в песок возле нее.
— Агата, если б ты только захотела. Если б ты не была такой каменной! Я для тебя... не знаю, что сделал бы! Такого еще свет не видывал!
Агата поднялась с земли и прислушалась. Платье ее вздулось от ветра, как парус, и Диего казалось, что она вот-вот оторвется от земли и полетит, подхваченная бурным вихрем. Он понимал, что, если не возьмет ее сейчас, он уже никогда не будет обладать ею, и все-таки не посмел прикоснуться к ней. Женщина снова присела на песок.
— Я думала, это он.
— Так ты все-таки боишься?
— Говорят тебе, нет. Боялась — не пришла бы сюда. Я буду сидеть здесь, покуда он не придет. Хочу умереть... хочу умереть...
— Агата! Ты плачешь? Агата, моя Агата!
И они упали вдвоем на песок. Две боли, две муки слились в одну под покровом этой бурной, грозной ночи. Они были вместе среди ночного мрака, как двойное семя внутри зернышка плода. Агата плакала у него на плече и рассказывала о своих страданиях:
— Мне так не хотелось сюда приезжать! Ты же знаешь, как все было, — мы ведь соседи. Но врач сказал: он очень слаб, его надо везти к морю. Ну, и мой муж захотел приехать в эти края: еще бы, ведь сюда собиралась сестра! Я говорила ему: не надо, поедем в какое-нибудь другое место, но что я могла сделать! Пришлось покориться. Сначала он решил даже нашу хижину поставить рядом с ними, но потом раздумал: видно, понял, что подальше от моих глаз будет лучше. А потом и ты, Диего, появился здесь, и тоже не ради меня.
Она попыталась оттолкнуть его, упираясь ладонями ему в грудь, но Диего молча обнял ее и прижал, к себе. Он лежал с закрытыми глазами, и его била дрожь. Мир казался ему залитым слезами и кровью, как море в эту бурную ночь.
— Знаешь, я буду счастлива, если он убьет меня. Скоро умрет муж сестры, и они смогут пожениться. И ты будешь радоваться вместе с ними.
Она опять отстранилась от него и, запрокинув голову, смеялась, глядя в небо, словно захмелев от своих мук. Диего заставил Агату положить голову к нему на плечо. Он молчал, дрожа и кусая губы, все еще соленые от морского песка.
Вокруг них, словно разъяренный зверь, бушевал ветер. Он рвал их платья и волосы, но души их оставались недоступными для его ярости. Они замкнулись в своем отчаянии, неуязвимые, как скалы, что высились рядом.
