Но сегодня я буду разгильдяем. Сегодня мы с Давидом Исааковичем и отцом Василием идем на Труханов поплавать в полынье. Кстати, на моих одногруппников, точнее – одногруппниц, факт моего моржевания произвел огромное впечатление. В нашей группе девять девчонок и трое ребят. Оба мои сокурсника поступили по направлениям из колхозов. Им надо было сдать экзамены на «тройки», чтобы поступить. Мне тоже. Зато девушки старались, корпели над учебниками. Они и теперь стараются. Что-то конспектируют, зубрят. У нас троих упрощенный подход к занятиям. Мы готовимся только к сессиям. И походы на производство мне лично нравятся. Нравятся и станки-экстракторы, с помощью которых готовятся всякие пищевые полуконцентраты и продукты питания. Нравится основательность нашей легкой промышленности. Только когда сталкиваешься с составными частями этой промышленности, тогда и понимаешь, насколько важно накормить народ. Ведь если не накормить, во-первых, он опьянеет без закуски и натворит такого, что вовек не исправишь. Во-вторых, вряд ли голодный человек вообще пойдет работать. Так что, сознательно или подсознательно, но я подошел к истокам трудовой деятельности нашего народа. И истоки эти меня впечатлили.
Кстати, когда я рассказывал о макаронных станках, даже Давид Исаакович заслушался. Он, оказывается, ни разу в жизни не задумывался, откуда берутся макароны. После того как узнал – и в этом он мне сам признался, – у него к нашей еде добавилось уважения и интереса. Отец Василий, правда, особенно впечатлен не был. Для него всякая еда – «пища Божья», и кто бы ни стоял у станка-экстрактора, хозяин всех этих станков – Бог, который и пекарь, и рыбак, и макаронник, и колбасник.
Ладно, с батюшкой я не спорю. Существует два подхода к еде. Не «божественный» и научный, а подход сытого человека и подход голодного. Так вот за все время знакомства я еще ни разу не слышал от отца Василия, что он голоден. Нет, он всегда готов что-нибудь съесть и делает это с удовольствием. Но чтобы попросить бутерброд или даже предложить всем нам присесть за стол и поесть, такого не бывает. Предлагает обычно старик. А отец Василий открывает бутылки и разливает по стопкам.
Я смотрю через мутное от морозных узоров окно на улицу. Смотрю и думаю: каково будет нам переходить заснеженный Пешеходный мост? Каково будет идти босиком по снегу к краю полыньи. Дай бог, чтобы она еще не затянулась новым льдом!
Телефонный звонок отвлекает меня от размышлений.
