Майя Владимировна удивлена. Она не понимает, как это можно обычную жареную картошку запивать «Бордо Гран Кру». А я все время улыбаюсь. Молча жую картошку и пью вино.
– Может, сегодня особенный день? – Майя задумывается. – Что у нас в декабре?
– Перестань, – обрываю я ее гадания уже совершенно по-свойски. – Эта картошка имеет отношение к Ватикану.
По ее лицу видно, что мое объяснение добавило еще больше тумана в ее голову. Я отодвигаю тарелку в сторону и неспешно объясняю ей и про чудо, зарегистрированное Ватиканом, и про беспокойство Москвы.
– Но чудо все-таки было? – спрашивает она.
– Да, соседи этой старухи и даже жители соседних сел подтвердили: было небесное сияние, какой-то необычный шум. Один сельский учитель истории даже попробовал сфотографировать. Он уверен, что прилетали инопланетяне. Но на негативе ничего не видно.
– Может, это действительно провокация Ватикана? – совершенно серьезно предполагает Майя. – Сами прислали кого-то, потом сами помогли раздуть из этого чудо. В Западной Украине ведь полно воинских частей, а там за пятьдесят долларов любой может на вертолете покататься.
Моя рука, потянувшаяся за бокалом, вдруг дрогнула. Я всматриваюсь в свою ладонь. Припоминаю, как щемила она, натертая рукояткой лопаты, когда я агрессивной трудотерапией избавлялся от стресса. Что-то уж очень похоже… Хотя никакой картошки никто не сажал…
– Ты беспокоишься? – замечает Майя Владимировна. – Не стоит. Церкви всякие важны, церкви всякие нужны. – Ее милый ротик расплывается в невинной улыбке.
Она права. Я как-то быстро привык к тому, что она всегда права. Нет, не всегда, а в последние два-три месяца, с тех пор как мое отношение к ней улучшилось.
На ней сегодня темно-синяя твидовая юбка и объемный рельефный свитер в большую клетку. Точнее, в зеленые и темно-синие клетки. Хоть проси ее прилечь и играй на ней в особые шашки.
– У тебя не топят? – спрашиваю я.
– Топят, но из окна дует.
– Так заклей окно.
– Не хочу. Ты знаешь, когда этот холодный сквозняк касается ночью моей кожи, я получаю странное удовольствие. Словно до меня дотрагивается любимый с того света.
Я в это время пил вино. Отличное, породистое бордо. И чуть не поперхнулся.
– Тебе нужен психолог, – прошептал я откашлявшись, отнимая ладонь ото рта. – Какое же это удовольствие?
– Я же сказала – странное! Понимаешь, иногда и боль может оказаться странным удовольствием. Ты когда-нибудь убираешь заусеницы вокруг своих ногтей?
– Заусеницы? – Недоумение заполняет мой взгляд, направленный на Майю.
