Маркиза не была суеверна, однако роковое предсказание оставило у нее в душе очень сильный отпечаток, который не смогли стереть ни радость при виде родных краев, ни любовь деда, ни успех, ждавший женщину на новом месте. Более того, этот успех наскучил ей до такой степени, что она упросила деда разрешить ей удалиться в монастырь и оставшиеся три месяца траура провести там.
В монастыре-то она впервые и услышала восторженные рассказы молодых затворниц о мужчине, славившемся своей красотой в той же мере, в какой маркиза славилась своей. Этим избранником небес был г-н де Ленид, маркиз де Ганж, барон Лангедокский и комендант крепости Сент-Андре, что в диоцезе[8] Юзес. Маркиза слышала столько разговоров о нем, ей столько раз повторяли, что сама природа создала их друг для друга, что в конце концов ею овладело непреодолимое желание увидеть этого человека. Г-ну де Лениду тоже говорились подобные слова, он тоже загорелся охотой увидеть маркизу и однажды, по поручению г-на де Ношера, который тяжело переносил долгую разлуку с внучкой, отправился в монастырь и попросил вызвать в гостиную — прелестную отшельницу. Она, ни разу в жизни не видев де Ленида, мгновенно догадалась, что это он: такого красивого кавалера ей не приходилось встречать, а значит, он не мог быть никем иным, кроме как маркизом де Ганж, о котором ей столько наговорили.
Случилось то, что должно было случиться: маркиза де Кастеллан и маркиз де Ганж не могли увидеться и при этом не полюбить друг друга. Оба были молоды, маркиз был знатен и занимал достойное положение, маркиза богата, ничто не препятствовало их союзу, и, выждав положенное после траура время, они в начале 1658 года сыграли свадьбу. Маркизу было тогда двадцать лет, маркизе — двадцать два.
Начало их супружества не омрачалось ни единым облачком: маркиз полюбил впервые в жизни, а маркизу до этого и вовсе никто не любил. Счастье молодых супругов увенчали родившиеся вскоре сын и дочь. Маркиза совершенно забыла о страшном предсказании, а если когда и вспоминала, то лишь затем, чтобы еще раз удивиться, как она могла в него поверить.
Однако подобное благоденствие явно не свойственно этому миру, и если оно порой наступает, то является скорее знаком Божьего гнева, а никак не милости. В самом деле, для того, кто познал такое благоденствие, а потом утратил, было бы лучше не испытывать его вовсе.
Первым отошел от этой безмятежной жизни маркиз де Ганж. Мало-помалу ему стало не хватать холостяцких развлечений, и он, несколько охладев к маркизе, сблизился со старыми друзьями. Со своей стороны, маркиза, которая пожертвовала своими привычками ради супружеской близости, опять предалась утехам света, где ее ждали новые триумфы. Они пробудили в молодом супруге ревность, однако, будучи человеком своего времени и боясь ее проявлениями выставить себя в смешном свете, он таил это чувство в глубине души, откуда оно порою вырывалось, но всякий раз по-иному. За нежными, можно сказать ангельскими словами любви следовали колкие, язвительные упреки, предвестники скорого разрыва. Вскоре маркиз и маркиза стали, видеться лишь тогда, когда просто не могли этого избежать, а еще через некоторое время маркиз под предлогом неотложных поездок, а потом и вовсе без предлога начал отсутствовать по три четверти года, и маркиза превратилась в соломенную вдову.
